Читаем Водка как нечто большее полностью

Пробовал он как-то этот хвалёный виски, угощал его друг, который выбился в большие люди, заматерел и по этому поводу полюбил дорогое бухло. Сказал нашему человеку друг, наливая в большой стакан старый виски, что, мол, этот виски не абы какой, а исключительной выдержки в каких-то бочках, что сделали его шотландцы на каком-то острове и что виски этот такой и сякой… Терминов тех наш человек не запомнил, понял он только, что заморочились шотландцы очень серьёзно.

Понюхал он то, что налил ему друг в стакан, и ужаснулся самой мысли, что придётся ему это пить… Напомнил ему запах молодость, армию и кирзовые сапоги, которых в казарме стояло двести пар, да ещё с портянками… Вспомнилось детство, знойное лето и то, как он брёл по шпалам железной дороги к далёкой от дома станции, запах шпал вспомнился… Но ещё вспомнилась лыжная мазь, которую он лет в тринадцать решил зачем-то пожевать, да замучился потом отплёвываться.

Проходит человек мимо виски, пару раз наклонившись к наиболее нарядным и гордым бутылкам, чтобы рассмотреть наверняка их цену и убедиться, что ему не померещились эти дикие цифры, ухмыльнётся он этим цифрам, едва заметно мотнёт головой и проследует к рому или коньяку или к бутылкам текилы, на дне одной из которых разглядит разбухшего дохлого червяка. Подивится он этому и даже по-детски посмотрит по сторонам, мол, неужели только он один видит эту дикость, мол, как такое возможно и до чего могут дойти люди. Передёрнет человека, брезгливо скривит он губы и пойдёт дальше.

Как цветная политическая карта предстанет перед ним весь мир, представленный не очертаниями континентов, островов и стран, а бутылками и этикетками. Вот Япония в виде бутылок с саке, Португалия в виде портвейнов, острова Карибского моря и Латинская Америка в виде рома, Франция, Италия, Аргентина, Чили в виде бесчисленных бутылок с белым, красным, розовым вином… Диковинные ликёры, как диковинные уголки мира, вызовут удивление своими яркими цветами. Бурбоны, бренди, шнапсы… Всё это в какой-то момент запестрит, закружится, зарябит в глазах, будто крутанули перед человеком большой яркий, блестящий глобус, наполненный коктейлем из бесконечного набора ингредиентов.

И именно в аэропорту покажется человеку весь этот мир доступным. Покажется доступным под постоянные объявления о вылетающих рейсах во все стороны и страны, откуда привезли эти бутылки в этот магазин. Любую из них можно взять с полки, стоит только руку протянуть… Как будто вылететь туда, откуда эта бутылка прилетела.

Но не захочет ничего наш человек. Пройдёт мимо. Пройдёт мимо да и упрётся в полку с водкой.

У этой полки остановится он, лицо его совершенно изменится, и глаза приобретут иное, осмысленное выражение. Увидит человек знакомое, понятное и имеющее к нему, к его жизни непосредственное отношение. Взгляд его быстро скользнёт и не задержится на водках дорогих иностранных или роскошно украшенных отечественных с предательски написанным на этикетках латинскими буквами родным словом VODKA, чтобы соблазнить заезжего верхогляда. Нашего человека роскошью и иностранными буквами не соблазнить. Наоборот, устремит свой взгляд человек вниз на самую нижнюю полку, туда, где скромно, у самого пола, стоят простые, белого стекла, узнаваемые, кажущиеся знакомыми с незапамятных времён бутылки.

Наклонится к ним наш человек, будто отвесит земной поклон. Возьмёт бутылочку в руки, как берётся за ручку двери родного дома или как пожимает руку старинного друга, да и пойдёт с ней к кассе, уже по сторонам не глядя.

Зачем и почему взял человек перед вылетом на отдых к морю в незнакомую страну бутылку водки? Чтобы выпить её в самолёте? Да нет! Не любитель он выпивать без компании назло жене и на горе детям, да ещё в нарушение требований авиаперевозчика… Или взял он её, чтобы выпить в гостиничном номере, закусив орешками, шоколадкой или чипсами из мини-бара. Выпить из экономии, чтобы не тратиться в баре? Да нет… Не привык он её, родимую, пить без застолья и правильной закуски, пить не из маленькой, ловкой рюмочки, а из стакана для зубной щётки…

Для чего ж тогда взял он её? Неужели из-за того, что насмотрелся он на заморские дорогие бутылки и захотелось ему выпить, засосало под ложечкой… Или купил он самую простую и знакомую водку, недорогую, чтобы всем и самому себе доказать, что он может себе позволить покупку в этом магазине?..

Конечно, хочется человеку, и приятно ему купить что-то, порадовать себя покупкой в красивом магазине и как бы тем самым начать летнее путешествие и отдых… Это да!

Но покупает он бутылку водки не чтобы выпить!

А чтобы подарить!

Перейти на страницу:

Похожие книги

1. Щит и меч. Книга первая
1. Щит и меч. Книга первая

В канун Отечественной войны советский разведчик Александр Белов пересекает не только географическую границу между двумя странами, но и тот незримый рубеж, который отделял мир социализма от фашистской Третьей империи. Советский человек должен был стать немцем Иоганном Вайсом. И не простым немцем. По долгу службы Белову пришлось принять облик врага своей родины, и образ жизни его и образ его мыслей внешне ничем уже не должны были отличаться от образа жизни и от морали мелких и крупных хищников гитлеровского рейха. Это было тяжким испытанием для Александра Белова, но с испытанием этим он сумел справиться, и в своем продвижении к источникам информации, имеющим важное значение для его родины, Вайс-Белов сумел пройти через все слои нацистского общества.«Щит и меч» — своеобразное произведение. Это и социальный роман и роман психологический, построенный на остром сюжете, на глубоко драматичных коллизиях, которые определяются острейшими противоречиями двух антагонистических миров.

Вадим Кожевников , Вадим Михайлович Кожевников

Детективы / Исторический детектив / Шпионский детектив / Проза / Проза о войне
Аламут (ЛП)
Аламут (ЛП)

"При самом близоруком прочтении "Аламута", - пишет переводчик Майкл Биггинс в своем послесловии к этому изданию, - могут укрепиться некоторые стереотипные представления о Ближнем Востоке как об исключительном доме фанатиков и беспрекословных фундаменталистов... Но внимательные читатели должны уходить от "Аламута" совсем с другим ощущением".   Публикуя эту книгу, мы стремимся разрушить ненавистные стереотипы, а не укрепить их. Что мы отмечаем в "Аламуте", так это то, как автор показывает, что любой идеологией может манипулировать харизматичный лидер и превращать индивидуальные убеждения в фанатизм. Аламут можно рассматривать как аргумент против систем верований, которые лишают человека способности действовать и мыслить нравственно. Основные выводы из истории Хасана ибн Саббаха заключаются не в том, что ислам или религия по своей сути предрасполагают к терроризму, а в том, что любая идеология, будь то религиозная, националистическая или иная, может быть использована в драматических и опасных целях. Действительно, "Аламут" был написан в ответ на европейский политический климат 1938 года, когда на континенте набирали силу тоталитарные силы.   Мы надеемся, что мысли, убеждения и мотивы этих персонажей не воспринимаются как представление ислама или как доказательство того, что ислам потворствует насилию или террористам-самоубийцам. Доктрины, представленные в этой книге, включая высший девиз исмаилитов "Ничто не истинно, все дозволено", не соответствуют убеждениям большинства мусульман на протяжении веков, а скорее относительно небольшой секты.   Именно в таком духе мы предлагаем вам наше издание этой книги. Мы надеемся, что вы прочтете и оцените ее по достоинству.    

Владимир Бартол

Проза / Историческая проза