Военная разведка России от Рюрика до Николая II. Книга 1

С некоторых пор мне стало ясно, что полиция следит за мной пристальнее, чем обычно; она не ограничивается простым наблюдением, осуществляемым за всеми иностранцами: внимание ко мне было утроено, а поскольку вот уже три месяца как Господин Посол вернулся в свою старую резиденцию, я был вынужден съехать оттуда и поселиться в меблированных комнатах; я узнал, что в последнее время меня захотели взять под такой жесткий контроль, что полиция поселила своего человека этажом выше над моей квартирой: к счастью, последний своими не совсем удачными действиями вызвал у меня подозрение; он пытался подкупить моих людей, предложив им хорошо заплатить, если они согласятся ежедневно сообщать в письменном виде о моих выходах в город и о моем времяпрепровождении дома; человек из полиции в конце концов признался моим людям, что и поселился в этом доме только для того, чтобы следить за мной; как только они, один немец, а другой русский, сообщили мне об этом, я удвоил осторожность, не осмеливаясь хранить у себя ни одного документа, прекрасно понимая, что, не обладая неприкосновенностью жилища и не находясь под защитой международного права, я мог у и должен ожидать чего угодно. В то же время мне стало доподлинно известно, что число шпионов, роящихся вокруг Отеля Амбассадер для наблюдения за всеми улицами, было в частности также увеличено. Вскоре мне стало известно, что явилось причиной этого всплеска шпионажа: на первой же встрече верные люди - один из Военного министерства, а другой из Военной администрации - выразили серьезное беспокойство по поводу циркулярного послания Императора Наполеона, направленного в оба ведомства примерно две недели назад. В этом послании говорится следующее: “Министр государственной полиции сообщает мне, что памятная записка (та самая, что Посольство направляет Двору ежеквартально) о дислокации войск Империи попадает к русским сразу же после ее появления, что даже видели как она валяется в их лагерях и кабинетах. Не сдобровать тому, кто окажется виноватым в этом гнусном преступлении. Я

сумею навести здесь надлежащий порядок, разыскать преступника и подвергнуть его каре, которую он заслуживает”. Это послание повергло в такой ужас моих сотрудников, что их первым желанием было прекратить со мной какую-либо связь; мне с огромным трудом удалось заполучить то, что я имею честь направить Вам в приложении и я совсем не уверен, что они будут оказывать мне услуги в будущем; чтобы их успокоить, я возразил по этому поводу, что слова Императора как раз свидетельствуют о том, что его Величеству не известно ничего конкретного и из этого напрашивается вывод, что подозрения падают на всех сотрудников, а ис на кого-то персонально; и кроме того, раз в послании Императора упоминается только дислокация войск, то это ни коим образом к ним не относится, учитывая, что от них не поступало подобных сведений уже очень давно; в конечном счете мне удалось их заверить, что я сам крайне заинтересован ни в косм случае их не скомпрометировать и что они могут полностью положиться на мою предусмотрительность и осторожность. Они мне сообщили также, что число экземпляров памятной записки значительно уменьшено и что впредь она не будет печататься, а се будут составлять для Императора и двух Министров в рукописном варианте; эта работа будет поручаться четырем самым верным, специально подобранным сотрудникам; они добавили к тому же, что в настоящее время доступ в кабинеты этих сотрудников чрезвычайно затруднен и что пройти в них можно только по пропускам, выданным Министрами или начальниками отделов.

Выражения, использованные Императором Наполеоном в циркулярном послании в отношении русских и адресованные всему ведомству, поразили моих сотрудников и они пришли к выводу, что высказываться подобным образом о крупной Державе можно только накануне скорого разрыва, что не в малой степени способствовало их страху и нежеланию работать. Из вышеизложенного Вашему Высокопревосходительству, можно предположить, что Посол Франции или люди, подкупленные Герцогом де Ровиго, в Санкт-Петербурге что-то узнали о подобной информации, поступающей в Россию из Парижа и сообщили об этом сюда; похоже, что Император Наполеон, не сумев до сих пор установить источник поступления сведений, распорядился удвоить наблюдение и счел необходимым сделать заявление в подобной форме, чтобы поселить как можно больше ужаса среди своих служащих и предотвратить случаи утечки информации под угрозой наказания. Добывание военных сведений до сих пор и так было очень трудным делом, а сейчас, когда такие сведения требуются срочно и потребность в и их возросла, как никогда раньше, происшедшие новые инциденты сделали существующие трудности пугающими. Однако эти соображения не остановят меня. Приложу все усилия, чтобы преодолеть эти трудности, проявив при этом все мое старание и самоотверженность.