Военные загадки Третьего рейха

Конечно, нашей главной мишенью оставался Советский Союз. В мирное время, чтобы получить четкую картину боеготовности русских подразделений, мы использовали любые источники информации — архивы абвера, донесения наших военных атташе, отчеты, распространенные Министерством иностранных дел. Разумеется, мы пользовались также открытой информацией в прессе, правда, это послужило поводом для ужесточения цензуры. Тщательно анализируя эти материалы, мы извлекали информацию, которая дополняла данные, полученные из секретных источников. Несмотря на проблемы, возникшие в связи с усилением контршпионажа Советским Союзом и абсолютным нежеланием Гитлера развернуть шпионскую деятельность против русских после подписания пакта в 1939 году, мой предшественник полковник Кинцель все-таки смог составить весьма четкое представление о русских укрепленных сооружениях, боевом расписании, мобилизационных мерах и стратегических планах Москвы. Именно на базе этой информации был доработан план операции «Барбаросса», который был приведен в соответствие с изменяющимися обстоятельствами. Кинцель также сделал подробный отчет о живой силе и промышленных резервах Советского Союза, и я нашел эту информацию очень важной. По мере того как мы все глубже увязали в конфликте с Россией, мы активизировали деятельность штаба и оперативной группы. Мы написали тысячи документов о советских вооруженных силах и подразделениях НКВД и подготовили досье на высокопоставленных советских офицеров. Мы составили карты коммуникационных сетей, линий радиосвязи, с обозначением на них складов ядовитых газов, основных направлений наступления и дислокации агентов НКВД. Наконец, мы провели детальное сравнение русских и немецких однотипных подразделений.

Через семь дней после того, как я принял руководство отделом «Иностранные армии Востока», я сделал обстоятельный доклад генералу Гальдеру о степени перевооружения русской армии и воздушных передвижениях за предшествующий месяц, а также обсудил с ним планы на будущее. Он сказал мне, что ожидает не только обоснованных сводок по текущей ситуации, но и долгосрочных прогнозов стратегических целей и возможностей противника. Это было важное нововведение. В записке, прилагавшейся к этим аналитическим обзорам, я в декабре 1944 года объяснял: «В начале кампании против Советского Союза отдел «Иностранные армии Востока» не составлял никаких письменных аналитических обзоров, так как русское командование было неспособно разработать собственные стратегические планы и действия русских были целиком обусловлены операциями немцев. Кроме устных докладов, этот отдел до начала зимы 1942 года составлял лишь ежедневные сводки.

Когда Советскому командованию удалось завладеть инициативой на некоторых участках фронта в начале зимы 1941–1942 годов, отдел начал готовить ежедневно сводку «Планы противника», в которой делалась робкая попытка просчитать дальнейшие шаги врага.

По мере развития военных действий стало очевидно, что прогнозы относительно намерений противника — которые до сих пор обсуждались в устной форме с начальником Генерального штаба — должны оформляться письменно.

С 11 апреля 1942 года «Краткая сводка по состоянию противника» готовилась ежедневно и распространялась среди руководства (начальника Генерального штаба, начальника оперативного отдела, разведчиков на уровне групп армий, оперативного штата люфтваффе).

Кроме этого, мы готовили «Перспективную сводку по состоянию противника» на различные сроки (обычно четыре или восемь недель), так что по мере продолжения войны наше командование получало информацию о предположительных действиях противника на определенный промежуток времени».

Через некоторое время пребывания в должности руководителя отдела я понял, что можно многое улучшить, если предложениям Гальдера пойдут навстречу, и тем самым избежать ряда организационных и психологических проблем. Главной психологической проблемой оставалось ставшее традиционным невнимание к военной разведке, особенно в том, что касалось обеспечения оборудованием. Признаюсь, я тоже сначала недооценивал этот момент.