Военврач (СИ)

И госпитальные правила, и законы формируются и заводятся, исходя из практики и особенностей современной войны, частично изменяемые под требования руководящих документов и директив. Некоторые из научных мужей на Большой земле, мягко говоря, "критикуют" недописанные истории болезни, указывают на отсутствие взаимодействия с войсковым звеном или предлагают поставить новое диагностическое оборудование и заводить карточки на раненных в голову, изучив в Военно-медицинском музее сто семь историй болезни передового этапа. Вот бы поработали они с месяц-другой в режиме нон-стоп. Всем прибывающим по окончании срока командировки выдаётся удостоверение "Ветеран войны" с соответствующими льготами на бесплатный проезд и дополнительные пятнадцать суток отпуска. Всех хорошо размещают и правильно кормят. Но, главное, перестаёшь разделять личное и общественное время, есть только одно - рабочее, когда ты отдаёшь себя работе полностью, не думая о семье, праздниках, уик-энде, прочих атрибутах городской жизни.

Когда в сутки поступает больше полутора сотен пострадавших, как было во время теракта в Аргуне в июне 2000-го, и они лежали на носилках и станках Павловского под открытым, пропахшим палёной нефтью небом Чечни, на территории медбата, а хирурги и травматологи не выходили несколько дней из операционной. На них только и успевали заводить карточки формы сто, об историях болезни речи не шло... Или операция по удалению из голени солдата неразорвавшейся мины, когда операцию проводили в специальном бункере, а врачи вместо хирургического белья надели бронежилеты и бронешлемы... Или рекорд нашего начальника травматологического отделения, который можно уверенно занести в книгу рекордов Гинесса, прослужившего в Чечне восемь лет в должности врача хирургического профиля.

Меня часто спрашивают: "Наверное, теперь, вернувшись из Чечни, вы чувствуете себя спокойно и в безопасности? Здесь ведь не стреляют!?"

Да, здесь не стреляют в прохожих. Здесь могут расстрелять из автоматов чей-то бронированный "Мерседес" на Невском. Здесь не падают вертушки, подрезанные вражескими "стрелами", а крушатся из-за неисправности самолёты, унося с собой жизнь неповинных людей. Здесь автомобилисты могут бейсбольными битами убить прохожих на пешеходном тротуаре, так как последние мешают проезду автомобиля, застрявшего в вечных пробках. Здесь могут сбить на пешеходной зебре или на зелёный свет, если ты зазеваешься телефонным разговором и не среагируешь вовремя на увлечённого автолюбителя. Да и где там, а где здесь? Мы живём в одной стране. И там - это зеркальное отражение здесь!

В августе 2000 года. Где-то в центре Москвы

Когда находишься в Чечне, постепенно привыкаешь к ежедневному ощущению страха, которое не покидает тебя. Идёшь ли ты по зелёному полю, переходишь ли железнодорожное полотно, летишь ли на вертолёте, ложишься ли спать. Где-то подсознание ощущает, что, возможно, это может быть последний шаг, мгновенье, вдох.

Иногда оно активизируется, иногда маскируется за какими-то удобоваримыми формами поведения и сменяется некоторой молодецкой бравадой с лихачеством. Когда выезжаешь на рынок за продуктами, а из оружия лишь пара гранат в бардачке и в карманах камуфляжа, когда, окружённый чеченскими юношами на рынке, ты находишь выход из казалось бы, захлопывающегося капкана... Но это всё происходит в другой части неблагополучной России.

В августе две тысячи первого оказался перед очередной дилеммой отправки в Моздок. Самолет из Чкаловского меня не взял, сославшись на более нужных пассажиров, и меня, уже практически готового к отправке, высадили из салона до следующего рейса. На полу зала ожидания аэродрома ютились семьи офицеров, в предвкушении рейса в Таджикистан. Некоторые из них жили здесь уже шестые сутки.

Бегали босоногие детишки, жёны офицеров кипятили воду, заваривали в банках лапшу. Странно и жутко было смотреть на такое безразличие наших командиров к своему личному составу.

Попытался поинтересоваться прогнозом ближайших полётов на Моздок, но диспетчер ничем не обнадёжил: "Утром звоните... после планёрки... сегодня рейсов не будет!"

Делать было нечего, поехал в город на Пушкинскую, к другу Эдику, у которого уже ночую четвёртые сутки. Денег нет, и если бы не его забота, то перебивался бы хлебом и водой. Освободившись от жаркого камуфляжа и вещмешка, взяв напрокат у Эдика летние брюки и туфли, ушёл коротать время в Библиотеку им. Ленина. Что ещё можно в Москве днём делать? Посидеть на Патриарших да почитать в библиотеке. А вечером, когда друг вернётся с работы, попить с его коллегами-риэлторами пива на Пушкинской площади, да послушать музыкантов-самородков - завсегдатаев площади.

Сегодня дважды останавливали для видеоинтервью на Садовом кольце. Интересно, увидят ли мои родные?

Так, промотавшись оставшуюся часть дня по городу, решил, что пора возвращаться к "сегодняшнему дому". Обещал, что на ужин приготовлю пиццу из морепродуктов.

Хорошо, что проезд по Москве бесплатный. Показал удостоверение личности и езжай, куда хочешь.