Воевода

Приблизившись к хате, Даниил заметил на снегу свежие следы. Он присмотрелся и понял, что их оставил босой человек и, похоже, не взрослый: след был маленький, может быть, женский. Спрыгнув с коня, Даниил отдал повод Захару, вошёл во двор, подошёл к хате, открыл дверь и оказался в тёмных сенях. Вот и дверь в хату. Он открыл её, ступил в низкое помещение. В нём было пусто. На топчане, укрытом рядном, лежали два изголовника. В очаге теплился огонь. Всюду было чисто, чувствовались женские руки, на столе в кринке стояли три сосновых ветви.

— Здесь есть кто-нибудь? — громко спросил Даниил.

В ответ — тишина. Сбоку печи Даниил увидел ещё одну дверь, открыл её и заглянул в другой покой. В нём тоже было чисто и даже уютно, но бедно. У стены стояла деревянная кровать за домотканым пологом, он был откинут, кровать пуста. На столе в кувшине играли зеленью три ветки. Даниил вновь спросил:

— Есть тут добрые люди?

Похоже, в хате и впрямь никого не было. Но ведь он с Захаром видели человека! Даниил понял, что если и есть в хате обитатели, то они не хотят показываться. «Ладно, не будем навязчивы», — подумал он. Однако что-то его удерживало, он рассудил, что рано или поздно обнаружит живущих здесь, и, чтобы всё не обернулось хуже, решил довести поиск до конца. Вернувшись в сени, Даниил осмотрел их и увидел в задней стене сплетённую из лозы дверцу. Он открыл её, пригнулся, чтобы войти, в некую клеть, и отпрянул назад. Ещё шаг — и он полетел бы в глубокую яму. «Уф!» — выдохнул он. Другой бы отступился от поисков чего-то в такой клети, но Даниил подумал, что тут-то и кроется загадка. Он присмотрелся к полутьме и увидел стоявший возле стены толстый плетёный щит, какие делают воины для защиты от вражеских стрел. Даниил перекрыл щитом яму и, попробовав ногой, перешёл по нему. Вначале ему показалось, что второго хода в клети вроде бы нет, но у задней стены он заметил ещё один плетёный щит, пригнулся и поднял его. Под ним оказалась лестница, вырубленная в каменном пласте. Даниил решил спуститься по ней. Он шагал со ступени на ступень осторожно, боясь какого-либо подвоха. Лестница привела его на площадку. Выхода, как подумал Даниил, с неё не было, а рассмотреть что-либо мешала темнота. Он обшарил все стены — всюду под рукой известняк. Однако что-то ему подсказывало, что с площадки есть ход куда-то. В камне он нащупал щель, она тянулась под его рукой от пола и до высоты человека среднего роста. Он с силой нажал на место рядом со щелью и почувствовал под руками движение. И тут Даниил остановился: он не стал испытывать судьбу, не имел на то права. К тому же, как показалось ему, тот, кто жил в этой хате и сейчас скрывался, не представляли опасности для его рати. Даниил подумал, что обитатели спрятались от страха перед теми, кто расположился близ их жилья табором. С тем и поднялся Даниил вверх, закрыл лестницу, подобрал с ямы щит, поставил к стене, как было, и покинул клеть. Выйдя во двор, он взметнулся на коня, сказав Захару:

— Ты посматривай за этой хатой, не давай моим именем чинить зло её обитателям. Похоже, они прячутся от нас.

— Всё исполню, батюшка-воевода. Тысяцким и сотским накажу держать своих воинов в узде, — ответил стременной.

Захару было около тридцати лет. Он тоже был вдовцом и уже десять дет состоял при воеводе, заботился о нём. На борисоглебского Захара можно было положиться во всём.

Даниил вновь поехал по становищу. Никто из воинов не был без дела. Где-то перестукивались топоры, кто-то погонял лошадей, вытягивая готовые брусья и пластины, кто-то ставил шалаши для ночлега. Тут же валили сухостойные деревья, рубили их на топливо. Кашевары готовили трапезу. В пути-то редко варили пищу, питались всухомятку. Даниил нашёл Ивана Пономаря.

— Ты поставил дозоры? — спросил он.

— Да, батюшка-воевода, — ответил Пономарь. У него появилось больше почтительности к Адашеву, исчезло молодецкое панибратство. И всё-таки их сильнее связывала дружба, а не служба. — Во все три стороны по два дозора и вдоль Днепра ратники стоят.

— Тут поблизости на днепровской косе есть хата, и в ней кто-то обитает, так смотри, чтобы кто-нибудь из твоих не нарушил их покой. Всем сотским и тысяцким передай, а на дорожке к хате держи сменных ратников.

— Так и будет, батюшка-воевода. — Иван воткнул в дерево топор.

— Я вот о чём думаю, Фёдорыч: надо брусья и пластины складывать крестовиной в штабеля на опушке бора. Солнце уже хорошо пригревает, да и ветерок обдувать будет. Быстро подсушит материал.

— Займись и передай моё согласие Степану. Вот только долго ли ему сушиться? В дело надо пускать. Скоро март подоспеет.

— В марте лёд не сойдёт.

— А вот этого мы и не знаем, — ответил Даниил и подумал, что следует послать кого-то в ближние селения, узнать, когда наступает пора ледохода.

Но пока надо было подумать о другом — о том, чтобы отправить в Москву возниц с подводами. «Их больше четырёхсот, а они не нужны. Разве что два десятка коней оставить да саней десяток», — рассудил Даниил. Так он и поступил на другой день.