Воевода

Весь конец сентября Даниил не покидал позиций Большого полка. Здесь день и ночь шла подготовка к штурму. В Аталыковы ворота должны были первыми ворваться воины князя Михаила Воротынского. Он распорядился придвинуть туры всего полка к самому рву, и теперь между крепостной стеной и русскими позициями был только ров в три сажени шириной и около семи сажен глубиной. Такой ров было нелегко одолеть, и по ночам его заваливали землёй, поднося её с поля в рогожных кулях. Туда же валили порубленный кустарник, деревья, брёвна — всё, что заполняло глубину. И на этих работах трудились пушкари Даниила. Каждую ночь половина наряда уходила ко рву, в поле, все таскали землю. Прохор каждый раз приносил по два куля и ещё смеялся: «Маловаты они».

Русским воинам доставалось в ночные часы от татар. Они были так близко к стене, что, заметив у рвов «тень», стреляли в неё из луков и поражали своих врагов. Татар приходилось пугать огнём из пищалей.

Если ночью Даниил был у рвов со своими воинами, то днём он поднимался на башню Ивана Выродкова и наблюдал оттуда за казанской стороной. Но город всё-таки просматривался с башни плохо, были видны лишь крыши домов. Зато на крепостных стенах Даниил видел всё, в том числе пушки. Но последнее время казанцы почти не стреляли: видимо, у них было неважно с пороховыми зарядами, с ядрами. Может, они берегли их на случай штурма, размышлял Даниил. «Да хорошо бы в башне положили свои пороховые запасы. То-то грохнет», — веселился он, когда осматривал крепостные стены.

В эти дни Даниил не забывал побывать на берегу Волги против Казани. С верховьев Волги, по Москве-реке, по Оке, из городов и из стольного града шли и шли к Казани суда со всем тем, в чём нуждались полки. Прибывали грузы и для Даниила: то новые пушки доставят, то ядра и пороховые заряды, фитили. Оказалось, с наступлением штурма у пушкарей Даниила не будет ни в чём недостатка. Всем были обеспечены пушкари, даже с прокормом у них было посытнее, чем у стрельцов и лучников. Так ведь с пустым животом пушки не потягаешь с места на место, и потому пушкарям подбрасывали лишний воз пищи, с тем, чтобы они лучше и веселее управлялись со своими делами.

Однако, готовясь к штурму, русские полки прозевали очередную вылазку татар, и по этой причине Большой полк понёс значительные потери. Эта вылазка была отчаянной и походила на действия обречённых. Они, пешие, ворвались на позиции Большого полка. Им всего-то надо было одолеть из крепости за линию туров не больше пятнадцати сажен. И завязалась упорная сеча. Сам воевода Михаил Воротынский бросился в гущу боя и был бы убит, если бы не крепкая кольчуга. И всё-таки он получил две раны на лице. Воеводу Петра Морозова вынес с поля сечи полуживым пушкарь Прохор. Даниил был в это время в башне и сам стрелял из пушки по выбегавшим из ворот татарским воинам. И весь его пушечный наряд палил по городу. Ядра уже разрушали стены, ворота. Ратники передового полка захватили Арскую башню. Всё походило на начало штурма. Татары сами подожгли подъёмные мосты и о вылазках уже не помышляли.

Близился решительный день приступа. Наступил всенародный праздник православных христиан — день Покрова Пресвятой Богородицы. В русском стане царило большое оживление. В полотняных храмах архистратига Михаила, Христовой мученицы Екатерины и чудотворца Сергия прошли молебны. И в этот же день было получено повеление государя приступить 2 октября к последнему штурму Казанской твердыни. Но, отдав такое повеление, царь Иван Васильевич в последний раз послал своих уполномоченных вести переговоры о мире. Он не хотел, чтобы завтрашний день унёс жизни десятков тысяч русичей и казанцев. Выборными от царя на переговоры шли татарские посланцы от горных людей правобережья. Шли они во главе с Камай-Мурзой. Подойдя к Аталыковым воротам, Камай-Мурза возвестил: «Слушайте, слушайте, казанцы! Русский государь гнев свой отдаёт и не сделает казанцам никакого лиха, если они согласятся бить ему челом и выдадут изменников!»

— Не бьём челом! — кричали в ответ со стен казанцы и пускали в Камай-Мурзу стрелы. И были слышны новые голоса: — На стенах Русь, на башнях Русь! Так что ж? Мы все другую стену установим. И все помрём или отсидимся!