Воин Древнего мира

Зловонные запахи начали подниматься с пола к потолку, и Кхай прикрыл рот и нос Помещение освещалось несколькими маленькими светильниками, расположенными на равных расстояниях друг от друга. Пробираясь вслед за Анулепом, Кхай старался ни на что не наступить. Его глаза постепенно привыкли к полумраку. Внезапно он понял, каким запахом наполнено помещение. Это был морг!

Из многочисленных ниш в стенах торчали ноги трупов, находившихся в разных степенях разложения.

Трупы лежали и вдоль стен – были навалены там кучами. Анулеп снял со стены один из маленьких светильников и поднес к груде тел.

– Мертвецы, правда? Гниющие мертвецы, превращающиеся в пыль. Но им довелось испытать прикосновение семи великих магов! Они разлагаются и портятся, но они не совсем мертвы – пока! Вот взгляни!

Анулеп вынул из кармана маленький золотой свисток и, приложив к губам, просвистел один раз – из свистка вылетела какая-то зловещая вибрирующая трель… и воздух сразу же наполнился скрипом, еще более сильным запахом смерти – и движением!

– Пошли! – дрожащим шепотом приказал визирь и быстро потащил Кхайя к выходу. – Теперь нам нельзя здесь оставаться. Это рабы Ниарлатотепа, которого разбудили семеро великих колдунов, чтобы он выступил против самого Анубиса[4], а поэтому они опасны. Видишь, как они просыпаются?

Оказавшись в коридоре снаружи, визирь быстро запер помещение, а за массивной дверью продолжалось движение и поскрипывание. Гниющие и разлагающиеся фигуры, шатаясь и падая, двигались в темноте. Исходивший от них запах становился все сильнее. Полусгнившие пальцы потянулись к засовам, а лишенные плоти черепа улыбались и издавали непонятные звуки.

– Я мог бы заставить их сплясать для тебя, если бы захотел, – сообщил визирь, снова полностью овладев собой, – но их танец не для глаз смертного. Он забавляет фараона, но Хасатут отличается от других людей. Однако это не то бессмертие, что он искал.

Пока визирь говорил, откуда-то сверху послышался громкий удар гонга. Подняв голову, Анулеп заметил:

– Прошла уже треть дня. У меня есть обязанности, Кхай Ибизин, так что мы должны спешить.

Он дунул в свисток еще раз – и шатающиеся существа за дверью тут же рухнули на пол, став неподвижными.

Анулеп снова взял дрожащую руку Кхайя в свою.

– Я должен показать тебе еще одну вещь, – заявил он. – место, где можно спрятаться. Через щель ты будешь наблюдать редкостное и великолепное зрелище – свое будущее – а потом я отведу тебя в твою келью.

Держа руку мальчика в своей костлявой лапе, визирь склонился к его лицу и улыбнулся отвратительной беззубой улыбкой. Кхай не смог не задать вопроса, почему во рту Анулепа зияет пустота и не осталось ни одного зуба.

– Тебе не нравится мой рот, не так ли? – снова улыбнулся визирь. – А жаль, потому что тебе самому придется сходить к лекарю-зубодеру через пару дней… – Он кивнул голым черепом. – Ты скоро поймешь почему… Можешь идти сам? Или гвардейцам придется тебя тащить за собой? А, выносливость молодых! Я вижу, что ты можешь идти. Тогда пошли, и поторопись, поторопись…

ЧАСТЬ 4

Глава 1

БРАЧНАЯ КОМНАТА

Прошло несколько часов в тех пор, как Кхай видел Анулепа. Он провел это время в одиночестве в отведенной ему келье, расположенной на три или четыре этажа выше уровня земли, где находились храмы и основные жилые помещения. Кхай был на грани помешательства и прилагал невероятные усилия, чтобы не сойти с ума, но у него в памяти все время всплывали жуткие события, полностью разрушившие его мир. Однако ужасные сцены потеряли четкость – они казались странно расплывчатыми. Чем сильнее Кхай пытался на них сконцентрироваться, тем более туманными они становились. Память стирает или затеняет то, о чем человек не может думать. С другой стороны, инструкции Анулепа – почти гипнотические приказы, отданные ровным монотонным голосом перед тем, как визирь покинул тускло освещенную келью, – остались в памяти кристально ясными. Разум Кхайя был изранен, но мальчик не сошел с ума.

Что касается его физического состояния, то с момента испытания на вершине пирамиды Кхай не ел и смог лишь немного поспать урывками, потому что все время возвращался в мир бодрствующих, просыпаясь в холодном поту или крича в ужасе от кошмаров.

Постепенно он становился все слабее и слабее. Не то, чтобы его лишали еды, наоборот, рабы три раза приносили ему пищу… но он отсылал их назад, потому что его аппетит, казалось, умер вместе с его семьей.

Однако он был на пороге возмужания, обладал практически безграничной энергией, и потребовалось бы много времени, чтобы отсутствие пищи полностью лишило его сил.