Воин Древнего мира

Фараон или экзотическое домашнее животное фараона? Какой-то вид обезьяны? Но нет, это была не обезьяна. Это в самом деле оказался… Хасатут!

Кхай понял это, как только существо заговорило.

Мальчик сразу узнал голос уродца. Теперь он не звучал громоподобно и не сопровождался присвистом, как во время выступлений перед народом, когда звук, по всей вероятности, усиливайся надетой на голову маской. Но, тем не менее, это был тот же голос. Быстро, оправившись от потрясения, стараясь не думать об отвратительной внешности фараона, Кхай пригляделся повнимательнее. Теперь он хотел видеть и знать все-все.

Лицо под высокой короной чертами напоминало старого фараона. Кхайю едва исполнилось семь лет, когда умер Танапет, но мальчик не забыл лицо предыдущего правителя: вытянутая челюсть, маленькие круглые глазки, похожие на кошачьи, тонкие, прямые брови, покатый лоб, линия которого плавно переходила в корону. Все эти черты четко прослеживались в сыне Танопета – Хасатуте. Что-то имелось и от матери, маленькой женщины с бледной кожей…

Сколько лет Хасатуту? Его отец был очень стар.

Ходили слухи, что он дожил до ста пятнадцати лет.

Поскольку Хасатут родился, когда старику еще не исполнилось и сорока, то фараону сейчас должно быть немало лет. Тем не менее, его движения и манеры напоминали Кхайю ребенка, сильного и крайне злобного.

Однако в его ужасном голосе не было ничего детского. Расхаживая по комнате в развевающихся золотисто-желтых одеждах, он по очереди останавливался перед каждой из девушек и заглядывал им в глаза, горящие под вуалями:

– Красивая. Красивая. Очаровательная. Да, Анулеп, я очень доволен!

Хотя слова Хасатута и были теплыми по содержанию, тон его оставался холодным, как глубокая, высеченная в скале гробница.

– Удовольствие фараона – мое удовольствие, – ответил Анулеп, низко кланяясь, согнувшись так, что его лоб едва не касался спинки трона.

Теперь карлик приблизился к своему трону. Движениями он напоминал нильского краба. Фараон бочком поднялся по крошечным ступенькам, развернулся и опустился на сиденье, уставившись на прикованных к стене девушек. Как только фараон сел, Анулеп выпрямился, затем нагнулся к уху фараона и что-то прошептал ему. Хасатут разразился жутким лающим смехом. Глаза фараона и визиря снова остановились на трех девушках.

К тому времени нубийка в белой одежде, стоявшая между двумя золотокожими кеметками, начала проявлять интерес к происходящему. Очевидно, всем трем дали какой-то наркотик, потому что они безвольно опирались на камни, подняв руки над головой. Ближайшая к Кхайю девушка, казалось, даже задремала, и ее голова безвольно свесилась.

Однако теперь все они очнулись и, судя по неловким движениям, Кхай понял, что они испытывают неудобство, находясь в одних и тех же позах столько времени. Кровь уже оттекла от рук. Действие наркотика ослабевало. Чернокожая девушка приходила в себя гораздо быстрее других. Ее карие глаза округлились, когда она обвела взглядом помещение. Наконец ее взгляд остановился на Хасатуте, все это время наблюдавшем за ней.

Фараон облизал свои бледные, тонкие губы и встал.

Он Дрожал, спускаясь с тропа. Оказавшись на полу, он заковылял через комнату к прикованным к стене невестам. Вначале он подошел к нубийке и уставился на нее. Осминожьи глаза фараона не мигали, а его язык постоянно облизывал губы. Нубийка смотрела на него сверху вниз. Когда же она смогла наконец сфокусировать взгляд на желтоватых выпуклых глазах фараона, в ее глазах появились отвращение и ужас.

– Красивая, – только и сказал фараон.

Глава 3

БОГ-ЧУДОВИЩЕ

Хасатут поднял левую руку, чтобы снять вуаль чернокожей девушки. Несчастная тяжело дышала, на лбу выступила испарина. Фараон еще с минуту смотрел на красавицу, а его язык, напоминающий змеиное жало, быстро двигаясь, облизывал губы. Фараон снова поднял руку с искривленными пальцами и взялся за верх платья девушки.

Притаившийся в укрытии Кхай затаил дыхание.

Да, это была не обычная церемония бракосочетания… вообще не церемония, а что-то ужасное, пародия на то, что ожидал увидеть мальчик. Обе девушки, стоявшие по бокам нубийки, наблюдали за происходящим, повернув головы к Хасатуту. Сам же фараон посмотрел вначале па одну из них, потом на другую немигающими глазами, затем снова повернулся к нубийке.

Его рука сжала ее одежды, а затем фараон рванул ткань движением, напоминающим бросок кобры.

Когда тонкая дорогая материя поддалась, фараон обнажил девушку до талии, продолжая разрывать тунику резкими движениями. Вид полуобнаженной красавицы, казалось, сильно распалил Хасатута и одновременно привел в ярость. Он отступил и стал внимательно изучать тело несчастной. Кхай видел, как дрожит тело фараона под золотисто-желтыми одеяниями. Большая грудь девушки тяжело вздымалась. Потом несчастная начала извиваться, стараясь высвободить руки из наручников, на ее груди и животе выступил пот.