Война двух миров

– Говорите, что с ней? – тут же резко спросил я.

– Она ещё не пришла в себя, – ответил шеф, пряча глаза. – Врачи объяснили, что в результате падения пострадали внутренние органы.

В глазах у меня потемнело и я, не в силах стоять, медленно опустился на стул. Городов подошёл ко мне и сел рядом.

– Крепись, парень. Врачи в нашем госпитале одни из лучших, а аппаратура самая современная. Так что с Любой всё будет хорошо.

– Вы же подтвердили, что с ней всё в порядке, – сказал я после недолгого молчания. – Вы передали мне, что она уже пришла в сознание.

– А что мне было делать? У тебя было тяжёлое задание, и при этом ты ещё попал в переплёт. Откуда я знал, как бы ты отреагировал на это известие.

– И поэтому решили сразу послать меня в командировку.

– Прости, Витя, – проговорил он. – Но ты должен меня понять.

– Я хочу её видеть, – выдохнул я.

– Я сообщу главному врачу госпиталя, что ты приедешь. Но увидеть её ты сможешь только издали.

Госпиталь находился за городом посреди живописного леса, и я быстро домчался туда на реактивной капсуле по подземному тоннелю. Уже через пятнадцать минут после разговора с подполковником Городовым я увидел Любу сквозь прозрачную стену больничной палаты.

Она лежала на кровати с полностью забинтованной головой, от которой отходили в разные стороны множество разноцветных проводов. Глаза её были закрыты, а руки безвольно лежали вдоль туловища ладонями вверх. Рядом стояли два врача в белых комбинезонах и прозрачных медицинских масках и что-то обсуждали между собой, глядя на показания приборов, стоящих здесь же.

Когда я это увидел, то сердце моё сразу сжалось, а на глазах навернулись слёзы. Люба казалась такой беспомощной и беззащитной, что я еле совладал со своими эмоциями. Я стоял и смотрел на неё, не в силах оторвать взгляда, и в моей душе наряду с другими чувствами возникало ощущение бешеной ярости.

Кто-то должен за это поплатиться, и я даже знаю кто. Если капитан Меш Нерр попадётся мне ещё раз, как он того хотел, то я сделаю так, что до погон майора он не доживёт. Мне бы только когда-нибудь встретить его, и я жестоко рассчитаюсь с ним за страдания моей жены.

В это время оба врача вышли из палаты, и один из них направился в мою сторону. Это был полноватый человек низкого роста и с мясистым лицом.

– Простите, доктор, – я преградил ему дорогу. – Что с ней?

Он остановился и посмотрел на меня удивлённым взглядом.

– Вы, собственно, кто?

– Я – муж Любы Макаровой.

Доктор кивнул.

– Ну, хорошо – пойдёмте.

Он повёл меня через весь этаж в конец длинного коридора, пока мы не остановились у двери, на которой красовалась табличка «Профессор Цветков А. М.». Он открыл дверь и пропустил меня вперёд.

– Присаживайтесь, пожалуйста, – показал он на стул, а сам сел за письменный стол напротив меня.

– Скажите, профессор, она будет жить?

– У вашей жены положение серьезное, но не критическое, – начал он, сочувственно глядя на меня. – В результате контузии начал развиваться отёк мозга. Мы ввели необходимые препараты, и сейчас её жизнь вне опасности. Ей необходим покой и отдых. По показаниям приборов функции организма быстро восстанавливаются, и мы ожидаем, что скоро она придёт в себя.

– Значит, профессор, вы говорите, что её жизни уже ничего не угрожает? – спросил я с некоторым облегчением.

– Её жизни – да. Сейчас наша задача сохранить жизнь ребёнка.

До меня не сразу дошёл смысл его слов, а когда я всё понял, то мир перевернулся у меня в глазах вверх ногами.

– Какой ребёнок, профессор? – только и смог произнести я.

– Вы что, ничего не знали? – он удивлённо поднял брови. – Ваша жена беременна.

Мысли путались у меня в голове, и я не знал, что сказать. Отчётливо я осознавал только одно – у меня есть ребёнок и в эти минуты он борется за свою жизнь, а я ничем не мог ему помочь. Медик что-то ещё говорил, но я не слушал его. Перед глазами у меня вставала одна картина: моя жена, лежащая на больничной койке с забинтованной головой и обвешанная проводами.

Наконец я начал понемногу что-то соображать.

– Профессор, он должен выжить, – сказал я и не узнал своего голоса.

– Мы сделали всё возможное, и теперь всё зависит только от неё. Организм у неё молодой и крепкий, срок беременности небольшой, так что мы надеемся на благоприятный исход. А вам надо успокоиться и ждать. Когда наступят какие-нибудь изменения, я вам сообщу.

– Я очень надеюсь на вас. профессор. В случае чего сразу свяжитесь со мной. Я уезжаю в командировку и не смогу её навещать какое-то время, так что буду звонить вам сам, как только будет возможность.

– Звоните в любое время, – сказал он, вставая.

Мы попрощались, и я вышел из кабинета.

Я специально не воспользовался лифтом, чтобы, спускаясь пешком по лабиринтам тоннелей к реактивной капсуле, спокойно обдумать всё мною услышанное и до конца успокоиться. Я знал, что с моим ребёнком и с Любой всё будет хорошо, потому что по-другому просто быть не может. Профессор меня обнадежил, и я ему верил.