Война где-то рядом

— Брось, Ян, ты не сможешь ударить человека, кто бы он ни был.

— Не смогу.

— Тогда зачем это?

— С этим мне спокойнее.

— Ты слишком много смотришь полицейской хроники. Бери пакеты пошли.

Однажды, вечером, вернувшись, домой, они обнаружили на газоне своего дома группу отдыхающих, мигрантов. Они курили кальян, и жарили мясо.

Ян застыл глядя, как мигранты хозяйничают на его дворе.

— Ты видишь это? Они валяются на нашем газоне, жарят мясо на нашем гриле.

— Что с того, что они приготовят себе еду на нашем гриле? Да и с газоном ничего не случиться. Пусть отдыхают. Пошли в дом, не будем им мешать.

— Мне кажется, ты слишком, лояльно относишься к происходящему. — Сказал Ян, когда они вошли в дом.

— Нет, это ты слишком нетерпим, к этим бедным людям. — Во дворе, что то разбилось, Ян выглянул в окно. — Что там?

— Они разбили пивную бутылку.

— Ничего, всякое бывает. Не стоит из всего делать трагедию.

Я не делаю трагедию, я просто хочу понять, есть ли граница между дозволенностью, и вседозволенностью?

— Нет, Ян, это ты сейчас переходишь все границы. В конце концов, люди устали, им тоже нужно отдохнуть.

— Устали!? Устали от чего, весь день слоняться по городу? Тратить пособие на пиво и наркотики?

— Хватит!

— Что, хватит?! Между прочим, это пособие правительство, вынимает из наших карманов. Они пьют сейчас, за мой счёт, топчут мой газон, и бьют стёкла на моём дворе.

— Всё! Ты невыносим! Нужно быть животным, что бы не чувствовать хоть каплю сострадания к этим несчастным людям.

— Животным!? Животные сейчас там, на нашем газоне, смотри, Ян показывает на окно. За окном, мигрант мочиться на забор — Ты видишь!?

— Oh mein Gott, нужно показать им, где у нас туалет.

— Что!? Ты хочешь впустить их в дом!?

— На первом этаже, сразу у входа у нас есть туалет, мы редко им пользуемся, почему бы их не пустить туда?

— Потому, что это мой дом, Марта…

— Этот дом, по контракту, принадлежит нам обоим. И если ты отказываешься пустить их в свою половину дома, то я пущу их в свою. — Марта спускается вниз, выходит во двор. Что-то говорит, показывая на вход в дом. Несколько молодых людей идут в её сторону.

— Аnormale, — Кричит Ян, и отходит от окна. На первом этаже начинается, какая то возня, что-то падает, слышен голос Марты. Ян спускается вниз, двое мужчин, повалили Марту на диван, и срывают с неё одежду. — Нет! — Кричит Ян — Прекратите. Я вызову полицию! Вы слышите!? — Один из них оттолкнул Яна. Ян упал — Он лежал и смотрел, как один из мигрантов держал Марту за руки, а другой из них лежал на Марте, спиной к Яну. Его смуглый затылок, напоминал Яну, большую жареную, сосиску, с каплями проступающего, жира, на шее. Ян почувствовал твёрдую рукоятку бейсбольной биты под рукой. Он крепко сжал её в руках, и, поднявшись со всей силы, ударил её по смуглому затылку. Второй мигрант, бросился бежать. Затылок попытался подняться, но Ян ударил его битой по голове. А потом ещё, и ещё… Марта закричала, и капли крови осыпали её лицо. А Ян бил, и бил, по его по голове, пока не потерял силы. Тогда он выронил биту и устало опустился на пол. Марта выбралась из-под мигранта, и отползла к стене. Губы её тряслись, она сидела, обняв колени, и повторяла — ты животное, животное… — Ян потянулся к Марте — Нет! — Закричала она. — Не подходи! Ты животное, Ян. Животное.

Ян провёл несколько лет в тюрьме, а Марта в психиатрической лечебнице.

ТАХИР, ЧТО ЗНАЧИТ ЧИСТЫЙ, НЕПОРОЧНЫЙ

Огромная жёлтая дыня висела прямо над его домом. Старое абрикосовое дерево, раскинув ветви, роняло свои плоды. Они летели сверху в низ, и разбивались о крышу, разлетаясь оранжевыми брызгами по тёсаным доскам веранды. Круглый, пузатый тандыр, глядел своим единственным глазом, на расстеленное ковром небо. Утыканное, бесчисленным множеством, маленьких и больших звёзд. Пахло ночной свежестью спустившейся с гор, и печёными лепёшками завёрнутыми мамой в полотенца.

Возня и блеянье баранов не давали ему уснуть. Он лежал и смотрел в огромное небо, усеянное звёздами, и думал. Есть ли там, в большом звёздном мире другая жизнь и насколько она отличается от жизни в их маленьком пропахшем лепёшками и айраном кишлаке. Звезды мерцали, и казалось, отвечали ему, пока, наконец, не смешивались и не растворялись, в уходящем в страну снов, сознании.

Рашидов Тахир угыл Юсуфович 2000 года рождения. Место рождения: Узбекистан, Посёлок Тахмач Каракульского района Бухарской области. Приехал в город. Санкт- Петербург 13 января 2018 года. С целью устройства на работу. Клавиши клавиатуры мерно постукивали в такт ровной и текущей где то в стороне речи следователя. На оконном стекле в квадратах металлической решётки переплетались между собой ледяные узоры, протянутые тонкими морозными нитями.

Нити, сплетаясь между собой, образовывали цветной узор. Если нить обрывалась, мама вплетала её снова. Она сидела под деревом за старым бабушкиным станком. И пела тихо и задумчиво, словно надтреснутая дудка из камыша. Узоры сплетались один за другим, иногда мама останавливалась и о чём-то думала.

— Тахир — Позвала она. Тахир иди ко мне.

— Что мама?