Война где-то рядом

— Нет, я не оставлю рояль. — Сказал старик.

— Уходим, Лиза… — Том взял её за руку, и посадил в грузовик.

Когда приехал патруль, старик смотрел на чёрно-белые клавиши, и улыбался. Пламя, выпущенное с огнемёта, охватило клавиши рояля, и старика.

Старик горел как церковная свеча. Он горел, и слышал, как звуки льются из-под пылающих клавиш.

СЕМЁН

Звёзд не было видно. Небо было чёрным.

— Тьма така, що не видно руки. — Думал Семён, пытаясь разглядеть свою ладонь.

Семён лежал на дне окопа, вырытого, в свежем, сыром чернозёме. И смотрел в темноту. Ночная сырость, ознобом пробиралась под одежду, и мелкой дрожью, рассыпалась по всему телу. — Холодно, замёрзну тут до утра — думал Семён, стуча зубами — лишь бы дождь не пошёл — Он посмотрел на небо, но ничего не увидел. — Знать бы ще, де мы. — Думал Семён.

Его и ещё с десяток новобранцев привезли на позиции ночью, выгрузили и сказали держать оборону.

— Петро — кликнул Семён.

— Шо — зевнул Петро.

— Где мы?

— А я Шо, бачу? Расцветёт, тогда узнаем. Спи.

— Ага, спи, если москали придуть?

— Да куды они придуть, тот, шо нас привёз, говорив, шо, тут кругом, минные поля.

— А може, того, до хати?

— Ага, ззади пулемёти тебе проводять до самой хати.

— А де москали?

— Там. — Махнул рукой в темноту Петро. — Не мешай спать.

Петро уснул, и Семён снова остался один. Дождь, мелкими каплями, стал сыпать на него. Семён втянул шею и закрыл глаза. Ему представился тёплый, шерстяной свитер, который связала ему жена. Он был серый, крупной вязки, и пах лавандой, жена любила, эти духи. Семён вспомнил жену, и она представилась ему такой же, какой он видел её, когда его забрали. Растерянную, с испуганным глазами. Она стояла в проходе комнаты, и держалась за круглый живот.

— Петро. Петро…

— Шо?

— А у меня жинка вот, вот родить должна.

— И шо?

— А як же, вона там, а я тут?

— А ты её тут от москалей защищаешь.

— А шо москали, зроблят, если придуть?

— Убьють усих, жинку изнасилуют, а младенца из живота вырежуть.

— Брешешь.

— Може и брешу, так по телевизору говорили.

— А хто говорив?

— Не знаю, генерал якийсь.

— Генерал… ну може и не брешуть…

— Може и не брешуть — сказал Петро, прячась в воротник.

— И шо надо этим москалям? — Думал Семён, вглядываясь в темноту. — И шо, нежити в своей хати? Нужно обязательно воевати? — Дождь стал сыпать сильнее — Як можно воевати в таку погоду? В таку погоду нужно быть дома, под боком у жинки, а не торчать посеред поля як… — Семён, не договорил, он укутался в мокрую куртку, и задремал.

Ему приснилась его хата, аккуратно прибранная жинкой.

В хате тепло и сухо. Семён, даёт жинки гроши, заработанные в зоне проведения АТО, садится за стол, жинка наливает ему борща и подаёт стаканчик горилки. На столе лежат пироги, сало, кровяная колбаска, и солёные огурчики. Семён берёт стаканчик, и собирается его осушить, как вдруг, в хату, вваливаются озверелые москали, в ватниках, валенках, и с косматыми бородами. Они хватают жену, и начинают рубить её топорами. Семён кричит, москаль берёт Семёна и трясёт, Семён просыпается. Над ним нависает Петро и трясёт его.

— Шо ты орёшь, як резанна порося? — Семён протёр глаза.

— Кошмар приснився.

— Тьфу, на тебе, перепугал мене. — Петро лёг на своё место.

— Петро?

— Шо тебе?

— А гроши, когда дадуть?

— Сказали, когда родину защитим, тоди и дадуть.

— Лишь бы не обдурили.

— То так. — Сказал Петро.

— А шо, можуть не дати?

— Можуть, якщо пропав без вести, або тикал, або в полон попал. Або еще, шо, вони знайдуть причину. — Петро уткнулся в воротник и захрапел.

— Як же так — Сказал Семён в темноту — мои гроши та и не дати? — Подул ветер и холодные капли посекли лицо Семёна. Семён свернулся калачом, закрыл глаза, и задремал. Но и во сне он продолжал бормотать. — Гроши нельзя не дати, мене зараз без грошей никак не можна. Жинка вото ось народить, хозяйство поднимати потребно, не, мене без грошей никак не можна. — Вскоре он уснул, и ему приснился большой красный петух. Петух расхаживал, перед Семёном, красуясь своими перьями. Семён глядел на него и думал — Ось так птица, всим птицам, птица. Таку бы птицу, да в хозяйство, славные были бы цыплята. — Семён огляделся, нет ли кого рядом, и, убедившись, что он с птицей тут один, стал ловить петуха. Но петух был проворен, и всякий раз уворачивался от Семёна. А когда Семёну всё-таки удалось схватить его за хвост, петух вдруг взмыл в небо, да со всего размаху упал на землю. Раздался протяжный свист, прогремел гром, земля вздрогнула, и ярко-красные перья разлетелись вокруг Семёна.

Семён проснулся, развороченная взрывом земля горела перед ним. Петро, что-то кричал ему, но он не понимал его. Потом опять свист и снова взрыв, кто-то выскочил из окопа, и побежал в темноту. Спина его горела, и пламя какое-то время раскачивалось в темноте, пока тот не упал. — Що сидиш, дурень, тикать треба — Заорал на него Петро.

— Що, це?

— Москали.

— Тикать требо.

— Куды тикать?

— Туды. — Петро показал в сторону своих.

— Там же пулемёти?

— А… — Петро махнул рукой и скрылся в темноте.

Семён вышел из оцепенения, и хотел было бежать за Петром, но пулемётная очередь остановила его.