Война и любовь

Перед глазами Елены всплыла картина. Усатый мужчина прячется за колонной напротив стеклянной стены зала хореографии. Любопытный соглядатай? Такое бывает. Пусть видит, что у нее есть кавалер — майор Росгвардии. Однако усатый смотрит не на нее. Она замечает в зеркало, как он делает знак Бахтину. Ведет себя, как знакомый. Правда Тимур не рад встрече, меняется в лице и жестом заставляет его уйти. А следом выходит сам. Усатый явно вызвал Бахтина на разговор. Их встреча состоялась.

Об этих деталях Корнеева промолчала, лишь предположила:

— Мне показалось, он служит в Росгвардии.

— Нет, просто одежда похожа, — возразил Мешков. — Теперь уже не важно. Его ликвидировали.

— Ликвидировали? Это означает…

— Диверсант оказал сопротивление и был застрелен. Когда он был в ДК?

Хореограф хорошо знала расписание своих занятий. И особенно запоминала те дни, когда на танцы приходил Тимур. Елена назвала дату:

— В понедельник во время моего занятия, — и переспросила: — Про диверсанта-предателя — это точно?

— Корнеева, вы же встречаетесь с майором Бахтиным. Он был при ликвидации диверсанта. Не верите мне, спросите у него.

Разговор закончился, Елена застыла с трубкой в руке. Она уже спрашивала у Тимура о незнакомце, когда тот вернулся: «Кто это был?» «Подчиненный», — ответил Бахтин и шепнул на ушко, что требует вечером приватный танец.

Тот танец состоялся. Они подарили друг другу яркие эмоции, пьянящую страсть и воздушное настроение. А сейчас она словно падала в черную яму.

Что происходит? Предатель и диверсант подчиняется командиру Росгвардии. Почему Тимур обманул ее?

Глава 60

До Грайгорода Алина Черленяк добралась в монашеском одеянии. Она хотела вернуться к детям на много дней раньше, но божий промысел уготовал ей иной путь. После гибели Дрозда и смертельной драки с Коновалом, ее отрубленные пальцы воспалились. Алину мутило от высокой температуры, взор туманился, ноги каким-то чудом привели ее в женский монастырь, где она свалилась от жара.

В бреду она говорила о муже-подлеце, рвалась защитить детей, и ее посчитали жертвой домашнего насилия. Алину выходили, она поправилась. Из кризисного центра помощи женщинам и детям приехала юрист, готовая отстаивать ее интересы.

— Расскажите о себе, расскажите всю правду. Я помогу вернуть вам детей, — уговаривала юрист со стильной прической и ухоженными пальцами, сжимавшими авторучку.

Алина опустила голову, спрятала руки между колен и впала в ступор. Выбора у нее опять не было. Если она расскажет правду, то не увидит дочь и сына до конца своих дней. Видя подавленное состояние жертвы, юрист закрыла блокнот и пообещала прислать хорошего психолога. Он ее разговорит.

«Только не это», — испугалась Алина и ночью сбежала из монастыря, переодевшись в монашку.

В длинной рясе и платке с вырезом для лица невозможно было узнать прежнюю диверсантку Птаху. Новая одежда принесла женщине утешение. Она истово крестилась тремя оставшимися пальцами, уповая на бога. Ей помогали встречные люди. Отрубленные пальцы вызвали сочувствие даже у военных, монашка беспрепятственно миновала блокпост перед Грайгородом.

От райцентра до Заречья Алина шла пешком. Она не чувствовала усталости и нашептывала молитву за детей, как ее научили в монастыре. Слова молитвы лились непрерывно, а в голове стучали слова надежды. «Коновал соврал, не мог Дрозд отравить детишек. Доча и сын живы».

Старый бабушкин дом, где Алина оставила детей, испугал тишиной. Дверь была не заперта. Алина метнулась через сени в пустую комнату, выкрикивая имена детей. Ответом стал зуд потревоженных мух над кухонным столом. Грязная банка прижимала записку. Алина прочла имена детей и телефон. Ноги подкосились, мать опустилась на стул, но на душе потеплело. Живы!

Алина умерила сердцебиение, уняла дрожь пальцев и позвонила. Ответила женщина:

— Инспектор по делам несовершеннолетних Кошелева.

— Я ищу Софию и Сашу Черленяк, — выпалила Алина.

— А вы кто?

Алина почувствовала подвох и соврала:

— Соседка тут в деревне. Вроде были мальцы, а сейчас нема.

— Соседка? А где их мама, знаете?

— Нет.

— С девочкой всё в порядке, она у меня. А мальчик…

— Шо с Сашей? — напряглась Алина.

— Саша умер от отравления.

У Алины подкатил ком к горлу. Она не могла говорить и чувствовала, что вот-вот зарыдает. Чтобы ее не услышали, отключила связь. Час билась в истерике, потом думала, что делать.

Под вечер Алина Черленяк вернулась в город к зданию полиции. Здесь должна работать инспектор Кошелева, у которой находится ее дочь. Из деревенского дома Алина взяла желтые и голубые ленты, которые вплетала Софийке в косички. Дочь забыла их под подушкой.

На стенде при входе в полицию Алина увидела свою фотографию. Она в розыске! Указан возраст и характерные приметы, но на фото обычная женщина, не монашка. Алина надвинула платок, переборола страх и зашла в отделение. На стенде «Наши сотрудники» увидела имя и фотографию Натальи Кошелевой. Запомнила ее. Дождалась инспектора на улице и проследила за ней.