Война и революция в России. Мемуары командующего Западным фронтом. 1914-1917

К обеду, по обыкновению, приглашалось меньше народу, но главы иностранных миссий присутствовали всегда. Цесаревич за обедом отсутствовал, поскольку обедал несколько раньше и рано укладывался в постель. Один раз в неделю в городском театре с шести часов пополудни до семи с половиной, в основном для цесаревича, устраивалась демонстрация фильмов кинематографа. На это представление приглашались все сотрудники штаба Ставки. На верхние ярусы театра допускались нижние чины Георгиевского батальона[103] и штабные писаря.

Это служило в Ставке единственным развлечением.

По воскресеньям доклады начинались на час позже, поскольку царь ходил к утрене. Зимой, во время затишья в боях, царь посещал фронт и инспектировал войска, находившиеся на отдыхе. В этих поездках его обычно сопровождали наследник и лица из его свиты, но генерал Алексеев при всех обстоятельствах оставался в Ставке.

* * *

В какой-то момент после моего появления в приемной, где уже собрались приглашенные к высочайшему столу, из кабинета императора вышел камер-лакей и пригласил меня пройти для встречи с царем. Произнеся несколько слов приветствия, государь сказал мне, что он избрал меня на роль командующего Особой армией для того, чтобы начальство над гордостью русской армии – Императорской гвардией – попало в умелые руки. Император выразил сожаление, что гвардия, будучи столь мощной силой, в тех случаях, когда требуется энергичный натиск, редко используется с достаточной осмотрительностью и несет большие потери, не приносящие достойных результатов. Я ответил царю, что полностью согласен с такой оценкой. С одной стороны, огромная забота, которой окружена гвардия, позволяет в случае необходимости требовать, чтобы она отплатила за нее царю и Отечеству самоотверженной работой на поле брани. С другой стороны, необходимо также учитывать, что в гвардии собран весь цвет мужского населения России, а потому использовать ее следует только при том условии, что принесенные ею жертвы будут оправданы достигнутыми результатами. Одним словом, «кому много дано, с того многое же и спросится».

Разговор с государем продлился достаточно долго, и, вероятно, повара императора уже опасались, что кушанья переварятся или пережарятся.

Необходимо сказать, что царский стол был очень скромен и не отличался обилием. В общем, кушанья больше напоминали о хорошей и здоровой семейной трапезе. Два дня в неделю считались постными, и мяса не подавали. После обеда я пошел к генералу Алексееву для продолжения разговора. Во время беседы, примерно в десять часов вечера, вошел личный секретарь генерала Алексеева и доложил, что на крыльце – царь, вероятно желающий видеть своего начальника штаба. Генерал Алексеев поспешил встретить государя, и через полминуты они оба уже входили в комнату. В дверях император сказал, что был уверен – наш разговор с генералом Алексеевым еще не закончен, и потому хотел бы дополнительно обсудить со мной вопрос о наилучшей роли, которую должна сыграть Особая армия, а главное – два гвардейских корпуса. Я ответил, что в присланные с фронта предварительные разработки данного вопроса придется, по всей вероятности, внести некоторые коррективы, причем сделать это будет возможно только после знакомства с обстановкой на месте. Пробыв с нами примерно полчаса, царь возвратился к себе в сопровождении Алексеева.

В ту же ночь я через Киев выехал на фронт и на второй день прибыл на станцию Рожище, расположенную примерно в десяти километрах от Луцка, где в единственных уцелевших домах, принадлежавших местным евреям, разместился штаб гвардейского отряда. Само местечко, лежащее километрах в двух от станции, целиком лежало в развалинах. Здесь в июле проходило наступление 8-й армии генерала Каледина, в результате которого был захвачен город вместе с окрестностями и с множеством военных трофеев. К счастью, сам Луцк совершенно не пострадал, и большое здание католической семинарии, построенное в XVI столетии, служившее резиденцией католических епископов, осталось нетронутым. На станции меня встретил начальник штаба гвардейского отряда граф Игнатьев – брат министра народного просвещения и сын нашего посланника в Константинополе до Русско-турецкой войны. От него я узнал, что генерал Безобразов[104], который прежде командовал гвардейцами, узнав о реорганизации своего отряда и формировании новой Особой армии, которая не будет отдана под его команду, выехал из Рожища и отправился в Ставку.