Война, какой я ее знал

В те времена, когда главным стрелковым оружием служили винтовки, возможно, было правильно и даже необходимо атаковать, двигаясь перебежками, чтобы выстраивать цепь для залповой стрельбы. В наше время, когда главным оружием на поле боя у наступающих и обороняющихся стали пулеметы, автоматы, штурмовые винтовки и минометы, а также артиллерия и, что самое главное, шрапнельные снаряды с неконтактным взрывателем, преимущество старого способа атаки теряется, поскольку, когда воинская часть залегает после перебежки, она все равно остается уязвимой для минометов и взрывающихся в воздухе снарядов. Когда солдат оказывается на расстоянии около трехсот метров от врага, его собственное легкое стрелковое оружие, равных которому в мире нет и, наверное, никогда не будет, поможет ему подавить любой огонь из любого неприятельского легкого стрелкового оружия, так что нет смысла в ведении атаки перебежками. Я знаю, что говорю, поскольку во многих случаях и на войне и на маневрах я наблюдал наступающих перебежками, когда те использовали для прикрытия рельеф местности и, будь у них лимузины, пошли бы в атаку на них совершенно спокойно и безо всякого для себя вреда.

Ведение огня на ходу. Правильный способ наступать, особенно для солдат, вооруженных таким превосходным оружием, каким является [281] винтовка М-1{257}, – стрелять на бегу. Можно вести огонь, прижимая приклад к плечу, однако также довольно эффективен способ стрельбы, когда приклад находится между подмышкой и поясом. Нажимать на курок нужно через каждые два-три шага. Пение пуль, свист рикошета, поднятые над землей фонтанчики пыли и облетающие с деревьев ветки действуют на противника устрашающе, так что его собственный огонь из стрелкового оружия становится неэффективным.

Тем временем наши части во втором эшелоне, ведя навесной огонь под прямым углом, могут заняться подавлением вражеских минометов и артиллерии. Как я уже заявлял, даже если минометы и артиллерия врага еще говорят, ничего глупее, чем останавливаться под таким огнем, не придумаешь. Надо шагать вперед. Если солдат стреляет, это придает ему уверенности в собственных силах, поскольку он занят полезным делом, а не сидит, словно резиновая утка в детской ванночке, представляя собой неподвижную мишень для любого, кто даст себе труд получше прицелиться.

Любое оружие пригодно для ведения огня на ходу. Вполне годится легкий пулемет – тут один солдат может нести ленту, а другой сам пулемет. Естественно, отлично подходит для стрельбы с ходу автоматическая винтовка Браунинга{258}, ну и, вне всякого сомнения, как я уже отмечал ранее, М-1. Вполне можно вести огонь из 60-мм миномета, перенося его с места на место по частям. А вот 81-мм лучше пользоваться как средством поддержки, ведя огонь с одной позиции.

Полагаю, если уж мы говорим: «Огонь – король битвы», то должны пойти дальше и сказать всю правду. Битвы выигрывает не только тот, кто стреляет больше, а тот, кто стреляет передвигаясь. Для чего нужен маневр? А для того, чтобы вести огонь с наиболее удобных позиций для себя и наиболее неудобных для неприятеля, то есть с тыла и с фланга.

Каждый солдат должен знать, что потери в сражениях становятся результатом двух факторов: во-первых, эффективного огня неприятеля [282] и, во-вторых, времени, в течение которого солдат находится под огнем. Снизить уровень эффективности вражеского огня можно, ведя ответную стрельбу или же атакуя ночью. Продолжительность пребывавания под вражеским огнем целиком и полностью зависит от скорости передвижения солдата.

Храбрость и удаль. Если считать храбрецом того, кто не ведает страха, то, скажу вам – я никогда не видел храбреца, поскольку все люди испытывают страх, и чем больше у человека мозгов, тем больше страха. Храбрый человек тот, кто заставляет себя идти вперед, несмотря на то, что ему страшно. Дисциплина, гордость, самоуважение, уверенность в своих силах и любовь к славе – вот качества, которые делают человека храбрецом вопреки страху.

Самое сильное средство от так называемой «усталости от войны» – смех. Если солдаты поймут, что большая часть тех, кто якобы страдает от подобных психических травм, в действительности ищет пути уклониться от выполнения своего долга, многим такой способ обезопасить собственную жизнь покажется непривлекательным. Любой, кто говорит, что он устал от войны, забывает о долге и ищет способа избежать опасности, переложив свою долю солдатского бремени на плечи товарищей, в сердцах которых живет больше отваги. Если солдаты начнут смеяться над теми, кто страдает «усталостью от войны», они предотвратят распространение «недуга» и также спасут ставшего жертвой этой болезни товарища, поскольку потом, уже в мирной жизни, он станет мучиться от угрызений совести за собственное малодушие.