Война. Хроника пяти дней: Мирись, мирись, мирись

Весь следующий день батальон вел тяжелые бои в окрестностях города. Чеченцы пытались разблокировать подходы, чтобы в югоосетинскую столицу смогли наконец войти основные части 58-й армии. Все это время по городу ползли слухи о том, что чеченцы несут огромные потери. Хотя на самом деле за все пять военных дней у них было лишь трое раненных.

На помощь ополченцам, оборонявшим Цхинвали, чеченцы отрядили всего одну роту — веденскую. Как ни странно этого хватило. Командовал ротой Заутдин Баймурадов, больше известный по своему позывному «Куба». Спокойный и даже интеллигентный «Куба», в прошлом был школьным учителем. Его бойцы оказались первыми представителями российской армии, которые прорвались в столицу Южной Осетии. До этого город удерживался силами исключительно ополченцев.

«Куба» вошел в город с севера, как раз в тот момент, когда с юга туда входили грузинские танки. Начинался вторая попытка взять город. На момент появления веденской роты на цхинвльских улицах ставших передовой, оставалось не более полутора сотен осетин-ополченцев. С окрестных высот по городу с новой силой заработала артиллерия. Противопоставить ей было особо нечего. Откуда-то из района миротворческого штаба огрызался единственный трофейный танк, захваченный осетинами днем раньше. С гор его упорно пытались накрыть из ракетных установок залпового огня. Часа два продолжалась эта дуэль, потом танк замолчал, а еще через сорок минут грузинские военные начали входить в город.

Опять бой на улицах. Осетины, основательно потрепанные днем ранее, бежали от грузин и сталкивались с идущими на встречу чеченцами:

— Куда вы? На верную смерть идете! У них там такие снайперские винтовки, — на полтора километра бьют!

По началу «Куба» только хмуро отшучивался:

— Винтовки, говоришь? Это хорошо. Нам такие пригодятся. Сходим, заберем их у грузин…

Чеченцы шли дальше и встречали новые группы разбегающихся ополченцев:

— Куда вы? На верную смерть идете!..

Все повторялось с небольшими вариациями. В очередной раз обыкновенно флегматичный «Куба» не выдержал:

— Сука! — рванул он за ворот ополченца, — Бежишь, — беги! Мы тебе не мешаем. Но моим бойцам нечего на уши приседать! Еще кто-нибудь из вас мне про верную смерть вякнет, — расстреляю на месте за паникерство!..

Затвор его калаша угрожающе лязгнул. Обычно «Куба» миролюбив, — даже слишком для чеченца. Но в это раз он так свирепо набросился на осетинских ополченцев, что казалось и впрямь поставит сейчас кого-нибудь к стенке.

— А чего? — говорили мне потом его товарищи. — Он может. Это пока тихо он спокойный, а в бою — ох, лютый.

«Кубу» в батальоне уважали именно за умение всегда быть адекватным обстановке. На чеченский манер это уважение выражается цоканьем языка и фразой:

— Э-э-э! Куба — красавчик!

Введенская рота прошла через весь Цхинвали и вышла к грузинам, которых пытались остановить всего несколько десятков не разбежавшихся ополченцев. Именно они на этот раз подбили первыми грузинский танк в районе двенадцатой школы. Гранатометчик Суслан отползая с точки, откуда произвел выстрел, мрачно матерился:

— С одного попадания его не возьмешь. Эх, был бы у нас «карандаш»!..

(«Карандаш» это специальная сдвоенная граната: первый заряд подрывает активную танковую броню, а второй, кумулятивный, идущий вслед, уже прожигает несущую броню и не оставляет танку шансов на спасение.)

Подраненный Сусланом танк с перебитой трансмиссией, потерял ход, остановился посреди улицы и долбил из пушки и пулемета по любому месту, где замечал движение. Суслан, прикрываемый пулеметчиком и снайпером маневрировал вокруг, пытаясь найти позицию для второго выстрела.

Страшная кадриль длилась долго… очень долго… может быть, около часа. Подойти не удавалось. Суслан все искал позицию для второго выстрела. Танк вертел башней и не давал приблизиться. Уйти из обездвиженного танка грузины не могли, — не зря же вместе с Сусланом был парень с СВДшкой. Он распластался во дворе дома, за каменным забором и сквозь пролом оставленный снарядом и выцеливал отрезая экипажу пути отхода. Люк открылся, и по броне сразу же щелкнула пуля. В пролом врезали из пушки, но снайпер успел перебежать на другую позицию…

Вопрос был не в том, выживут запертые внутри грузины, или нет, а всего лишь в том, как долго они протянут. Танкист наверное понимал, что жив, пока у него есть снаряды и он может отгонять Суслана. Но рано или поздно снаряды кончатся. Каждый новый выстрел приближал конец. Танкист все равно стрелял. А что ему оставалось делать?

Суслан ни на секунду не останавливаясь, все искал позицию для нового выстрела. Пулеметчика, который его прикрывал, вскоре накрыло очередным залпом из пушки. Верхняя половина туловища в серо-зеленой олимпийке раскинулась на тротуаре. На лице недоумение, ниже пояса кровавое месиво…

Суслан крался дворами, стараясь зайти к танку сбоку… В конце-концов, танк расстрелял боекомплект и замолчал. Потом я часто пытался представить, с каким чувством грузинский танкист нажимал на гашетку, зная, что это его последний выстрел.

— Ба-бах!