Война миров

— Хорошо, доктор Вальдес, — перебил его Август. — Я предлагаю всем посмотреть на проблему с такой точки зрения: мы не можем иметь дело с человеком, у которого такое пятно на репутации, но, с другой стороны, человек уверяет, что он невиновен. Я полагаю, что мы должны дать ему возможность решить эту проблему, а до тех пор не принимать никаких решений касательно партнерства с ним. Мы займем позицию нейтралитета, но, если угодно, дружественного нейтралитета. То есть я лично готов оказать доктору Вальдесу любую посильную помощь в деле восстановления репутации. Я готов назвать имена инквизиторов первого класса, которые смогут провести качественный допрос. Запись этого допроса можно отправить Арриньо, она хоть и не будет служить доказательством невиновности, но побудит его искать свидетелей и улики в пользу этой версии. Я сомневаюсь, что в нынешних обстоятельствах возможно отправить инквизитора в Эльдорадо, хотя это, конечно, решило бы проблему полностью. Собственно говоря, юридически вообще трудно, практически невозможно привлечь к этой работе инквизиторов.

— Сеньор Маккинби, при всем уважении, я не могу воспользоваться этой возможностью, — спокойно сказал Вальдес. — Хотя я точно знаю, что Арриньо удовлетворился бы единственной записью допроса. Он с большим почтением относится к этим вашим техникам. Но я не могу согласиться на допрос. Мне известна тайна другого человека, и она связана с этим делом, хотя и связана чисто по времени… Строго говоря, это тот самый свидетель, который может подтвердить мое алиби. Но тем самым он погубит себя. Погубит неисправимо.

— Доктор Вальдес, если не убивали вы, значит, убил кто-то другой, — возразил Август. — Ваше алиби не понадобится, если вы сможете указать на убийцу. А вы ведь знаете его, верно?

Август никогда так не поступал. Это вообще заход из дешевой детективной пьесы, а не из инквизиторской практики. Но Энрике его слова будто надломили. И я поняла, почему он врал.

Он действительно знал, кто убийца.

— Сложный вопрос, сеньор Маккинби. Подозревать и знать — разные вещи, не так ли? И вам ли этого не понимать, вы же инквизитор… — Он залпом допил бренди в своем бокале. — Господа, я вполне способен представить себе, что вы сейчас чувствуете. Среди вас оказался мерзавец. Человек, виновный в самом низком из преступлений. Человек, обманувший друга. Но поверьте, я не совершал этого. Нет, я неточно выразился… верить не нужно. Просто дайте мне немного времени, чтобы я мог доказать свою невиновность. Или умереть. — Он помолчал. — Смерть тоже может быть выходом. Чтобы оправдаться, мне придется выдать другого человека, для которого мой поступок станет чем-то похуже убийства. Это этическая ловушка, потому что так или иначе я оказываюсь губителем чужой жизни. Возможно, я предпочту оборвать свою жизнь. Это… — Он нервно рассмеялся. — Это проще, чем решить возникший этический конфликт.

— Поступок благородного мужчины, — согласился Август и тут же добавил: — Но не правителя.

— Да, я понимаю. Возможно, именно такой ультиматум мне и поставила судьба. Сеньор Маккинби, у меня есть одна небольшая просьба. Лично к вам. Насколько я понял, у вас есть возможность связываться с Алехандро… Арриньо. Я был бы очень благодарен, если бы вы убедили его прислушаться к моим аргументам. Если, конечно, я предоставлю их, а не выберу окончательный способ решения. И мне необходим какой-либо канал связи, достаточно надежный, чтобы я знал, что мои слова точно передадут Арриньо.

Август лениво приподнял левую руку, повернув ее тыльной стороной к Вальдесу:

— Арриньо умный человек. И честный, насколько это возможно для эльдорадского диктатора. Он сказал, что примет любые ваши обоснованные аргументы. Если окажется, что вы не виновны, он своими руками восстановит вас в статусе. Никакой драки за трон не будет. И здесь, вместе с его обращением к вам, — выделенный специально для вашей цели канал связи.

Вальдес поднялся, коснулся левым запястьем браслета на руке Августа.

— Благодарю вас. Господа, сегодня я с вами прощаюсь. Все мои предложения остаются в силе, но я не считаю возможным свое участие в союзе до тех пор, пока не исправлю это недоразумение. Надеюсь, что мы вскоре встретимся, и у нас уже не будет никаких причин для недоверия.

Крис молча отсалютовал ему бокалом. Вальдес коротко поклонился всем и вышел. Когда за ним затворилась дверь, Джимми Рассел обронил:

— Он не убивал. Поверьте эльфу-квартерону и прирожденному охотнику. Он огорчен, но не испуган. Его реакцию я охарактеризовал бы скорей как отвращение.

— Джим, а дело ж не в этом, — откликнулся Крис. — Это своеобразный экзамен. Убил кто-то, кого он знает. И покрывает. Если он выберет покрывать убийцу — он не может быть правителем, потому что делит мир на своих и чужих. Очередной коррупционер на эльдорадском троне. А выберет закон — ну-у… Наверное, это будет самый интересный эльдорадский президент.

Я отметила — да и не только я, все присутствующие, — что Крис произнес «президент», а не «диктатор».

— Крис прав, — сказал Август. — И Джим прав.