Война мнимых богов (СИ)

Молодой человек покрылся румянцем и тут же прикрыл лицо рукой, что уперлась в стол, все еще продолжая тихо откашливатся. Ему было стыдно даже не за себя и свой невоспитанный поступок, а за девушку, что осмелилась говорить о таких вещах перед всеми, да еще и за столом. Маркиз со вздохом посмотрел на Давида. Семья однако тоже обратила внимание на его покрасневшее лицо.

- Ваше величество, - спокойно начал хозяин, - наш разговор надолго не затянется.

- Хах, - неловко начал тот, посмотрев ему в лицо. - О чем вы? Я же ничего такого не видел, - строго взглянул на девушку. - И говорить никому об этом не собираюсь. Просто пусть ваша дочь запирается по вечерам, - опустил глаза на пищу. - Мало ли кто зайдет к ней в следующий раз.

- Я так понимаю, Марика ничего не рассказала вам о нашей семье.

- Все знают, что вы язык за зубами хорошо держите, - начал непринужденно есть. - А больше, - с набитым ртом взглянул на него, - я ничего не знаю.

- О вас мы знаем однако гораздо больше.

- Оно и понятно. Вся жизнь напоказ.

- Я имею ввиду более личные вещи.

- Хм, если это личное, то значит Марика не так хорошо тайны хранила. Я сказал ей не говорить, что меня ни одни животные терпеть не могут, - опустил глаза на пищу. - Даже лошади не всегда слушаются. Это кошмар, а не жизнь знаете ли.

- Я поговорю с вами, - похлопал по спине. - Возможно, вы заодно и поймете, что я имел ввиду, беседуя с вами этим вечером.

Давид пожал плечами. После завтрака, хозяин дома прошел с сюзереном в свой кабинет. Сел с ним на диван и протянул кубок вина.

- Это не обязательно, - взглянул на напиток зять. - Я же сказал, что никому не расскажу то, что увидел, - поднял глаза.

- Данный разговор больше относится к пониманию наших правил, а не запрету на распространение о том, что ты видел. Видеть ты мог что угодно и я не сильно хочу уточнять, за чем конкретно ты мою дочь застал, - взял свой кубок. - В конце концов она моя кровь, а не чужой человек, чтобы обсуждать такое, - спокойно отпил.

- Вы хотите сказать, что ЗНАЕТЕ, чем она занимается по ночам? - немало удивился.

- Вполне. В моем доме нет запрета на подобную связь. То, что происходит в моем доме - остается в моем доме. За стенами замка и личных покоев моих детей о подобном никто не знает.

- Быть такого не может, - отставил вино. - Кто-то да проболтается.

- А потом будет признан еретиком и сожжен на костре или назван лжецом и отправлен на кол. Глядя на мою семью, ты хоть раз полагал, что мои дочери и сыновья занимаются подобным?

- И сыновья? - скривился. - Но… Это же не…

- Я тебе могу рассказать об этом только потому, что ты сам такой и точно моих детей не оклеветаешь.

Давид вскочил:

- В смысле “и ты такой”?! - в глазах и теле его горел страх.

- Марика рассказала мне. Мы все знаем об этом.

- Все?! - схватился за голову. - Как так?! Нет! - озлобился, отступая. - Это ложь! И Марика не могла так меня обозвать за моей спиной!

- Твои крики останутся в этом замке и твоя тайна умрет с моей семьей.

- Вы врете!

- Ни в коем случае, - методично отпил вина.

- Это всё ложь! Я любил только Марику! Вы не смеете так оскорблять меня!

- Я и не говорю, что ты любил кого-то другого. Я лишь знаю с кем ты делил ложе.

- Нет! Это неправда!

- Можешь кричать об этом дальше. Мои дети и я не осуждаем тебя. В конце концов, Марике ты никогда не изменял с женщиной, а значит и обвинять тебя в прелюбодеянии нельзя.

- Как это нельзя?! Я же всем говорил, что у меня любовница есть!

- А кто-то ее видел? Столица думает, что эта байка для других лишь для того, чтоб другие женщины не претендовали на тебя, а также чтоб злить Марику. Была также версия о том, что такими рассказами ты компенсируешь небольшой размер своего достоинства.

Давид залился краской:

- Не говорите так обо мне! Я король в конце концов! - обошел стол и сел за него. - И размер моего достоинства такой же как у всех!

- Для меня всё это не так важно. Я уже стар и веселье в опочивальне меня мало увлекает. Я лишь хочу сказать о том, что ты видел ночью: это в моем доме не запрещено и наша репутация всеми силами сохраняет эту тайну за толстыми стенами замка.

- Но что случится, если кто-то решится на связь с другим полом? - притих, положив руки на стол. - Такое у вас тоже разрешено? Неужели, Марика могла изменять мне, когда приезжала домой? - опустошенно откинулся на спинку.

- Исключено! - обозлился маркиз, сжав кубок. - Мои дети не посмеют опуститься до прелюбодеяния. А если посмеют - умрут достаточно быстро и не факт, что безболезненно. Марика любила тебя и она была верна только тебе.

- А до меня, у нее была какая-то такая “подружка”? - закрыл лицо рукой, скрывая свою печаль.

- Нет. Об этом мне не известно.

- Как такое вообще возможно? Как вы разрешаете это? Это же неправильно, - взглянул на него, подперев голову рукой.

- Истинная любовь может быть только между мужчиной и женщиной, а то, чем мои дети могут заниматься со своими друзьями - не более чем развратная игра.

- Но развратная. Как к этому относится церковь?