Война мнимых богов (СИ)

Давид проследил глазами за их голосами. Когда шаги удалились до такого, что исчезли, король значительно возмутился:

- В смысле, я инфантильный и чувствительный мальчик, что постоянно обижается? Как это понимать? Я же не ранимый как моя сестра и не капризный как она же. Что это? Как это вообще понимать? Что за оскорбления за моей спиной? Что это за вольности? - залпом осушил кубок. - Что это за наглость? - поднялся. - Что за неуважение? Что за пренебрежение и недоверие? Я на троне который год сижу и никто не жалуется. В смысле я инфантильный недоросток? Что это такое? - поставил бокал на скамью и вышел из беседки. - Что за дерзость? Что за своеволие и наглость? - пошел к замку. - Я возмущен. Как можно говорить так о короле? В его же доме! Уму непостижимо! Наглость! Дерзость! Кошмар! Распутные языки повсюду! Лиж бы грязью облить! Вот только женщину эту увижу! Вот только посмотрю ей в глаза! Филипп, - осмотрелся. - Где мой Филипп? Он мне аудиенцию организовать должен был. Где мой Филипп?! - поспешил в замок.

По дороге выбросив письмо а какой-то горящий камин, он забрал с мимо проносимого подноса виноградину и снова поспешил в свой кабинет. Туда он зашёл на взводе. До начала аудиенции было ещё минут пятнадцать. Давида чуть ли не трясло от гнева и возмущения. Позвал к себе Арифа. Тот поклонился ещё в дверях.

- Я злой, - вскочил с кресла король. - Я чертовски злой.

- Чем я могу помочь вам? - прикрыл за собой.

- Я бы сказал, - сжал крепкие кулаки, что тут же ослабли. - Я бы сказал, чем ты можешь помочь мне! - указал на него рукой, усеянной перстнями.

- Говорите, - приблизился.

- Ну уж нет! - отринул от стола и отошёл к окнам. - Я отказался от этого! Я не имею права нарушать собственной клятвы!

- Но вам это нужно, - взволновано пошел следом.

- Д… Нет! Не нужно! Я могу и без этого!

- У вас много энергии.

- Слишком много! Меня оскорбили! Разве я обидчивый? - ткнул себя в грудь, глядя в глаза. - Да разве я инфантильный?!

- Нет. Вы - вспыльчивый. Но никак не обидчивый или инфантильный.

- Да! Я всегда вспыхиваю! - раскинул руками. - Постоянно! Но я не обидчивый! Слышишь?! Я! - ткнул себя в грудь. - Не! Обидчивый!

- Чем я могу помочь вам?

- Нет! - отвернулся. - Ничем!

- Ваше величество, вы плохо врёте. Вам стоит поучиться, - подошёл.

- Плохо вру! Лучшего комплимента мне не надо!

- Ваше величество, вам нужно выпустить пар, - положил руку на плечо.

Тот стремительно повернулся, просто не в силах сдерживать эти порывы. Схватил слугу за рубаху на груди и с небывалой силой притянул к себе. Не умея противостоять самому себе, впился в губы.

- Нет! - с отчаянной яростью оттолкнул Арифа, от чего тот повалился на землю. - Я не такой! - отвернулся, в гневе вытирая губы. - Я поклялся себе! Поклялся Марике! Нет! Уйди, Ариф! Я не могу тебя видеть!

Тот шокированно глядел на спину властителя.

- Уйди! Или ты оглох?! - угрожающе обернулся.

- Нет, - тихо пролепетал, быстро поднимаясь с холодного пола.

- Так уходи!

- Сейчас, господин, - быстро кивнул и поспешил тихими шагами к двери, скрылся в коридоре.

Проводив его взглядом, Давид завопил:

- За что мне это?! За что?!

Упав в мягкое кресло, он чуть ли не грохнулся на стол, схватив тяжёлую голову руками.

- За что..? - истошно шептал он под нос. - За что я так зависим от этих извращений..? - закрыл лицо руками.

Скоро сюда вошел Густав и, заблаговременно поклонившись, позвал его величество в тронный зал, где должна была начаться аудиенция. Давид с усилием воли поднялся и направился к гостям, в то время как мысли были заняты отвращением к самому себе. Его беспокоили не пристрастия, к которым он так долго не прикасался, а сам факт, что его аморальное животное начинает испытывать желание, спустя такое небольшое время после кончины Марики.

Войдя в просторное помещение, Давид прошел к трону не поднимая головы, не обращая на присутствующих внимания. Сел. Взглянул на семью, что так хотела поговорить с его величеством напрямую. Пред ним стояли полноватая женщина лет тридцати в бордовом платье и с пышным бюстом, что буквально кричал о том, чтоб на него обратили внимание, высокий бородатый мужчина в темном одеянии, и девушка - яркая блондинка в светло-желтом платье на фирме, на чьей голове красовалась сеточка с жемчугом, удерживающая скрученные в спирали волосы. Семейство отвесило поклон, два реверанса. В отличие от девушки, остальные были исключительно брюнетами.

- Граф Антоний Гро́мский, с супругой Карлой и дочерью Терезой, - уведомил глашатай.

- О чем вы хотели поговорить? - подпер голову кулаком правитель.

У Давида уже вошло в привычку сидеть на этом месте именно так и изменял он этой привычке только когда слышал о чем-то интересном и захватывающем.

- О нашей дочери в частности, ваше величество, - ещё раз сделала реверанс женщина.

Ещё раз взглянув на девушку, король мог отметить ее недурную внешность и хорошую осанку. Терезе было около семнадцати, держалась она спокойно, сдержанно.

- И что же вы хотите? - вернулся он к матери, так нелестно отзывающейся о нем недавно.