Война мнимых богов (СИ)

- Генри, - настороженно прошептала Наана, заглядывая внутрь, - давай, - поманила рукой, - иди ко мне. Ты успеешь сбежать за эту ночь.

Молодой человек опасливо прижался к углу. Этот темный силуэт, обрамленный подрагивающим светом факелов не вызывал у него доверия.

- Ну же, Генри, - тихо прошла девушка внутрь, протягивая ему руку.

Заключенный настороженно оглядел ее косым взглядом и медленно, словно запуганный пес, прошел вдоль стены к другому углу.

- Генри, - повернулась гостья к телу. - Я освободить тебя хочу, - ступила к нему.

Тот неприветливо сжался, выгнув спину подобно кошке, что взъерошивает шерсть при виде опасности. Он не знал этого человека, не понимал чего она хочет и что собирается с ним делать. Генри забыл ее. Покосился на распахнутую дверь. На гостью. На дверь, снова на гостью. Наана хоть и поняла его намерения, но двигаться как-то не осмеливалась, хотя действовать нужно было быстро.

- Пошли, - протянула ему руку. - Генри, я освобожу тебя.

Тот вскочил будто укушенный, грубо отбросил ее руку и вылетел в дверь, будто за ним уже гнались. Яркий свет факелов на секунду остановил его, заставив прищуриться, закрывая глаза рукой, но вскоре, заключенный снова сорвался с места и размашистыми шагами побежал на выход. Казалось, он знает все эти дороги, но откуда - он не понимал. Вверх, налево, прямо. Оступился и с грохотом упал, имея ошибку перенести на больную гангреной ногу слишком много веса. Тут же подскочил. Не понимая куда он бежит, двинулся к лестнице, при этом явно хромая и спотыкаясь, падая на каменных ступенях.

- Что за шум? - послышалось грозное сзади.

Замок спал. И только этот шлепок голым телом о камень, смог разбудить безмятежную стражу. Генри подскочил, в который раз упав на колено, схватился за перила и с помощью больных рук вытащил себя на следующий этаж. Слева послышался грохот доспехов. Заключенный, сам не понимая что он делает, прижался к стене, избегая попадания на глаза этим воинам. Те прошли быстро, грозно и тяжело, проверяя коридор на наличие неизвестных. Генри подождал, пока они исчезнут с поля зрения. Взошел на этаж, покрутил головой. Неизвестно что именно, но его потянуло вслед за воинами - направо. Опасаясь любого лишнего звука, он шел тихо, почти беззвучно, ощущая холод благородного камня под ногами всем телом. Прогулка эта была не такой долгой. Миновав два поворота, Генри пристал к одной из дверей. Дождался, пока стража удалится так далеко, чтобы не было слышно дребезжания их доспехов. Взялся за ручку. Рывком открыл дверь и вошел.

Он оказался в своих покоях, но в данный момент, эта комната казалась ему совершенно чужой. Огляделся. Кровать… Перед глазами начали проплывать какие-то образы. Льена. Это блаженное тело, что словно лепесток розы украшал непримечательное до этого ложе. Эти прозрачные длинные ноги, что при попадании на них света начинали сиять как звезды или как нежное пламя свечи вечером в спальне. Эти белоснежные волосы, спадающие на одеяло и подушки, будто водопад свисающие вниз, к земле. Этот невозможный образ прекрасной женщины заставил его скованную грудь снова расшириться, он заставил снова ощутить свое сердце, свое присутствие, свою душу. Генри приложил руку к груди, что одухотворенно стучала по руке, будто желая раскрыться для той птицы, что заключена в клетке из ребер.

Неизвестно по какой памяти, но он нашел свечу, спички, зажег маленькое пламя и поместил эту палочку воска в подсвечник. Вместе со светом огляделся. К сожалению, тут никого не было. Заключенный подумал, что это покои этой прекрасной дамы и она наверняка скоро вернется, обрадуется ему. Он не помнил ее грустной. Он вспоминал только улыбку на губах и глазах, когда их взгляды встречались. Пока девушки не было, молодой человек решил присесть за стол. Его мучала жажда, а там как раз стоял кувшин, предположительно с питьем.

Поставив рядом с собой горящую свечу, он взял было сосуд и заглянул в него. К сожалению, тот был пуст. Очевидно, вино, простоявшее уже несколько дней на открытом воздухе, просто вылили. Опечаленно вздохнув, молодой человек отставил кувшин в сторону. Заметил записку. Сразу понять, что там было написано, оказалось сложно, так что он взял послание в руки. Сквозь просвет свечи также мало, что было понятно. Подвинув огонек к себе, он наконец смог понять смысл чернил на бумаге. “Я не вернусь”.

Генри не понял почему, но в его душе неожиданно настала такая пустота, которой он в жизни не чувствовал. Он будто растворился в пространстве, будто стал этим кувшином без вина или воды, стал пустой чернильницей без пера и смысла. Он вышел на балкон.

Случайный ветер колыхнул его кудрявые волосы, что так недавно наслаждались прекрасной белой рукой, в них погруженной. Взгляд его потерял смысл. Он забыл себя. Забыл мир. Забыл жизнь.

Встал на перила. Ступил вперед. Другие услышали лишь шлепок тела о камень, расторгший эту мертвенную ночную тишину.

Следующим днём, не первым, но в числе первых фраз за день, Давид услышал о смерти Генри.