Война мнимых богов (СИ)

- А четыре пальца, что значат?

- Просьба о помощи.

- Помогал знак?

- Нет, - опустил печальные глаза. - Мне кажется господа не восприимчивы к жалости в принципе. Они не знают, когда нужно остановиться. О чем говорить, если я имел собачью кличку? Я ничем не лучше зверя, посаженного на цепь, - угнетенно сел на скамью. - Господин, я знаю, что Вы будете злиться, но многие здесь знают кто я. Им кто-то рассказал об этом, - жалобно шмыгнул носом.

- Я даже знаю кто, - печально выдохнул.

- Он сделал мою жизнь хуже.

- Как?

- Вам будет противно смотреть на меня, если я скажу Вам, - невольно отвернулся. - Разрешите мне промолчать?

- Скорее всего да. Я не хочу, чтобы мне было противно.

- Спасибо, - несильно поклонился ему. - Вы добры ко мне.

- У тебя есть еще что-то такое? Что-то тайное. Ты же знаешь, я обязан знать всё.

Ариф отвернулся, чувствуя как кровь отходит от лица и устремляется к быстрому сердцу. “Если я скажу - он тут же продаст меня или выбросит на улицу.”

- Да, - нерешительно выдал. - Господин, я верующий, - покрылся румянцем и беспокойством, боясь за убедительность собственной лжи. - Господин, разрешите мне исповедаться, после того, как Вы заберете яд. Я совершил много злодеяний и это гнетит меня так сильно, что становится сложно дышать, когда я думаю об этом.

- Да, это не сложно. Но ты пойдешь не к нашему священнику. Тебе придется выйти в город.

Раб наивными глазами посмотрел на господина:

- Разрешите ли Вы сказать мне ему, кто я?

- Священник не имеет права рассказывать что-то, что услышал на исповеди. Даже если ты скажешь - он никому не расскажет.

- Но Вы разрешите мне?

- Я разрешаю говорить тебе на исповеди всё, что ты захочешь. Но, если пойдет речь обо мне - не называй имя, не говори кто я.

- Вы - мой господин, - поклонился.

- Называй меня так, - кивнул.

- Господин, разрешите мне отлучиться сегодня в город? Я хочу увидеть то место, где я смогу исповедаться.

- Нет, - печально выдал. - Ты пойдешь туда с каким-то слугой, когда я испробую яд. Это случится не сегодня.

Тот склонил голову.

- Займись пока что этим страшным мужчиной.

- Хорошо, господин, - с опущенной головой поднялся и поклонился.

- Ариф, - быстро окликнул его, - я забыл кое-что спросить у тебя. Сейчас конечно это мало на что повлияет, но все же. Ты родился невольником?

- Нет, господин, - поднял глаза. - Я им стал в 15 лет.

- Хм. А кем ты был до этого и что случилось?

- Я был слугой одного алхимика. Я помогал ему с лекарствами и… - опустил глаза. - В один день на наш город напали завоеватели. Воинов убили, а всех остальных продали в рабство…

- Хочешь на волю?

- Вы не отпустите меня.

- Нет, но мне интересно.

- Я не отказался бы от свободы, где мне не угрожает тюрьма и рука палача, за все, что я сделал.

- Хоть раз в жизни ты убивал человека по своей воле?

- Нет. Но я делал яды, что их убивали. Я - убийца.

- По принуждению. На тебе столько же вины, как и на яде. Ты - инструмент. Настоящий убийца - человек, что дал тебе приказ.

- Господин, - с замиранием сердца начал, посмотрев в его глаза, - Вы называете себя убийцей?

- Я - король. Я убил уже много людей. Это мне нужно исповедоваться, а не тебе…

- Мне жаль Вас, господин, - поклонился.

- Почему?

- Вас мучает по вечерам совесть так, как я даже представить себе не могу. Мне жаль Вас.

- Эх… Совесть меня мучает, но совсем не из-за того, что ты думаешь.

Раб молчал, растворяясь в слухе.

- Марика… - с угнетенным вздохом посмотрел на небо. - Я не сохранил ее… А она говорила, что у нее плохое предчувствие… Моя беспечность погубила ее. Иди Ариф. Я хочу побыть один.

Тот поклонился, не в силах нарушить это интимное молчание своим “да, господин”. Ушел. Давид взглянул на распустившиеся бутоны высоких роз, чей цвет был схож с небом в начале заката или с золотым солнцем, выходящим из-за горизонта на рассвете. Устало поднявшись и подойдя к цветкам, король вдохнул их пряный одурманивающий запах, настолько сладкий, что в нем хотелось раствориться. Обнял хрупкий бутон пальцами, прикрывая от удовольствия глаза. Магия запахов наконец вернулась к нему, но даже это маленькое чудо не породило на молодом лице улыбку.

Спустя время, ближе к обеду, правитель зашел к своему верному рабу, отвесившему как всегда глубокий поклон, при обращении к нему, и забрал яд, уместившийся в небольшой скляночке, напоминающей собой изящный сосуд для заморских духов. Баночка была с ладонь размером и выполнена из зеленого стекла. Внутри плескалась пурпурная жидкость, по вязкости схожая с простым вином или соком. Давид решил действовать самолично. Ему самому хотелось увидеть первые проявления отравляющего вещества. Отправился к сестре.