Война начинается за морем

Наконец распахивается дверь, и на пороге появляется запыхавшаяся медсестра. Мигом оценив обстановку, она что-то кричит в коридор и куда-то убегает. Коричневая жидкость вытекает уже крупными сгустками и забрызгивает грудь и живот больной. Кровотечение из носа тоже не унимается. В воздухе медленно распространяется тяжелый запах человеческих выделений, смешанный с запахом медикаментов.

В палату влетает врач. Женщина стонет последний раз и затихает. Из ее ушей на подушку выбегает желтоватая струйка. Доктор внимательно осматривает тело и качает головой.

— Это вы, простите?..

Доктор отходит от постели умершей и направляется прямо к молодому человеку.

— Что?

— Извините, это вы звонили только что?

— Да, я.

— О, благодарю вас. Вы, наверное, сильно испугались?

— А позвольте узнать, вы всегда так долго не являетесь на вызов?

— Как, простите?

— Я про звонок. Вам всегда требуется так много времени?

— Ах, это… Нет, просто сегодня у нас половина персонала выходная. Но вы, конечно, не подумайте, что мы тут баклуши бьем… Слышали, наверное, что сегодня привезли огромную рыбу?

— Да, что-то было такое…

— В порту произошла страшная давка. Бригады «скорой» с ног сбились. Ранения, переломы, знаете ли… Так что постарайтесь и нас понять, хорошо?

С этими словами врач поворачивается к медсестре, которая в это время перекладывает труп с постели на каталку. Сестра улыбается и, придерживая мертвую за ноги, просит помочь сменить на койке простыни.

— Но меня все же беспокоит время… Я полагаю, что к матери… вы придете быстрее?

— Да вы что, по часам засекали, что ли?

— Нет, но мне показалось… Точно не скажу, но…

— Да поймите же наконец, что мы не автоматы появляться в ту же секунду!

— Да нет, вы меня не так поняли. Просто мне показалось, что вы долго шли. Конечно, я могу и ошибаться.

— Сестра примчалась через десять секунд. Вам, разумеется, это могло показаться очень долгим, а этой несчастной — так целой вечностью. Эти десять секунд были самыми долгими за всю ее жизнь… Мы, увы, бессильны что-либо тут сделать. Как врач, я не имею права говорить вам такое, но все же…

— Ради бога, извините. Я был просто потрясен… Теперь-то я понимаю, что все длилась сущие мгновения.

— Я вас уверяю, медсестре нужно не более десяти секунд, чтобы быть здесь.

Закрыть умершей глаза так и не удалось. Когда ее вывозят в коридор, огромные выпученные глаза напоминают глаза какой-то диковинной птицы.

— Да, кстати! Скажите, доктор, а сколько еще, по-вашему, проспит моя мать?

— Она скоро должна проснуться.

— А нельзя ли ей что-нибудь сделать от этих гнойников?

— Конечно сделаем, как только проснется. Она не чесалась во сне?

— Да, и весьма сильно.

— Ясно. Когда она проснется, позовите меня, я принесу все необходимое. И, пожалуйста, следите, чтобы она не чесалась очень сильно. Сейчас только инфекции ей не хватает.

В палате остаются трое: молодой человек и две пациентки. «Мать скоро проснется…» — повторяет про себя портной. Слышно только жужжание вентилятора. Интересно, исчез ли этот мерзкий запах, или он просто привык к нему? Скорее всего, запах уже ушел через черный зев вытяжки. Значит, вентилятор можно выключить. Теперь в палате раздается лишь прерывистое посапывание его матери. Слышала ли она предсмертные стоны той старухи? Выпученные глаза, вздувшиеся, готовые вот-вот лопнуть вены, желтый язык, рот, исторгающий бурую жидкость; руки и ноги, напоминающие сухие и скрюченные сучья, запачканные рвотой и кровью простыни, запах… Нет, нет, надо подумать о чем-нибудь другом. Все эти запахи, звуки, цвета, все эти спутники смерти плохо сочетаются с девственно — белыми стенами и стерильным бельем.

Короче, надо срочно сменить пластинку. Молодой человек вспоминает своего школьного друга, который недавно приходил проведать его мать. (Кстати, отец у него умер от рака.) Друг, библиотекарь по профессии, рассказал такую историю.