Война олигархов

— Они вас полюбили, — сообщила Юрию Ивановичу Аделаида, как только дверь закрылась за последним журналистом.

— Думаю ответить им взаимностью, — бросил Юрий Иванович. Он немного устал. — Пичугин! — крикнул он. — Закажи обед в «Метрополе». На двоих, — и, чуть склонившись в сторону Аделаиды, добавил: — Надеюсь, вы составите мне компанию?

Прежде чем выполнить приказание, Пичугин освободил Карлушу. Оказавшись на свету, ворон моментально ожил.

— Бр–рядь! Бр–рядь! Бр–рядь! — завопил Карлуша, неодобрительно кося жёлтым глазом на Аделаиду.

***

24 августа 1999 года,

Подмосковье, правый берег Десны

Оглушительно пахло шашлыками. Этот запах перебивал все остальные ароматы уходящего лета. Возле шампуров колдовал лохматый Фотиев. Свою бороду он стянул в хвостик красной ленточкой. Для красоты, понятное дело, ну, и чтобы не подпалить.

— Скоро вы там? — крикнул главный эпидемиолог в сторону машин и отхлебнул сухого винца, которым поливал шашлыки.

— Уже идём! — отозвался Лёвка, рассматривая бумаги с лиловыми печатями. — Лады, — кивнул он Лапутяну. — С меня — бесплатная реклама.

Они так и договаривались — на бартер. Лапутян отдавал дом на Новокузнецкой, который и покупал для Лёвки, а тот обеспечивал рекламу на ВСТ его клиники пластической хирургии.

— На всю оставшуюся жизнь, — уточнил Лапутян.

— Твою или мою? — заржал довольный Лёвка.

Ох, и порадуется же Котов, когда Виолетта пригласит его на торжественное открытие нового здания компании ВСТ. Или раньше его порадовать?

Что значит — студенческие друзья! Давняя дружба не ржавеет. Никогда. Особенно, если люди хорошие. В три, можно сказать, паса Лёвка с корешами по медицинскому провел ушлого и до сих пор почему–то ушастого Стаса. Тот ещё Фотиеву нехилую сумму откатил. В виде нехилой взятки. Именно на неё и гуляли — из принципа.

— Нет, Жень, ты только подумай! — возмущался Лёвка. — Этот сука-Котов на чистом глазу для клиники, для лечебного, блин, учреждения заражённый ртутный дом хотел продать!

И такая искренность была в его глазах, будто это не сам он подкинул якобы ртуть в нужное место в нужное время, что Лапутян не смог не рассмеяться.

Лёвка всегда был таким. Авантюристом. С прикидом. Наверное, это хорошо, что он не пошёл по медицинской части. Не хотел бы Лапутян оказаться его пациентом, ох, не хотел бы.

— Слышь, а твоя подруга настоящая? — вполголоса спросил Лёвка, кивая на блондинку с идеальной фигурой, которая вяло перекидывалась волейбольным мячиком с пышной женой Фотиева.

— То есть? — не понял Лапутян.

— Ну, это? — Лёвка жестом показал женские формы.

— А… Лана? Пока настоящая, — спокойно ответил Лапутян и испытующе взглянул на Лёвку. — Помнишь, по Гиппократу: натура санат, медикус курат морбос?

Лёвка напрягся. Лапутян милостиво перевёл:

— Лечат болезни врачи, но излечивает природа. Моё — противоположный случай. А Ланке я пока нужен для другого. Правда, всё равно клянчит. Просит ареолы сделать овальными. Но я пока отговорил. Сказал — меня и круглые устраивают.

— Ареолы? — удивился Лёвка и склонил голову, припоминая, что это такое.

— Совсем квалификацию потерял! — Лапутян ткнул приятеля в плечо. — Окружность это значит, которая — вокруг соска. Сосок — это на женской груди. На мужской, правда, тоже есть. Но это не так интересно…

— Да я ж по детской терапии специализировался, Жень, — пропустил мимо себя эротическую тему Лёвка. — У меня: коклюш, ложный круп, свинка, — смеясь, он продолжал обороняться.

Лапутян, правда, больше и не нападал.

Ещё раз пристально взглянув на документы, Лёвка сложил бумажки в чёрную папку и закинул в свою машину:

— Ну что, двинули? А то там Фотиев сам съест всё, что приготовил.

Фотиев, словно услышав его слова, демонстративно помахал готовым шампуром и картинно вонзил в мясо свои крупные зубы в окружение не менее красивой бороды.

Только вечером Лёвка, пахнущий вином, солнцем и жареным мясом, добрался до Виолетты.

— У меня два сюрприза, — собрался он, вваливаясь в полутёмную прихожую, где привычно и нежно благоухало мимозой.

Этот запах был таким стойким, что никакие, даже самые молодые и мужские ароматы не были страшны этому стойкому, под стать растению, запаху.

— Малыш, ты опять пил? — укоризненно покачала головой Виолетта. — Что за сюрпризы? Точнее, почему — два? Первый ведь — дом? Всё получилось? — затеребила она загадочно улыбающегося Лёвку.

— Получилось, сестрица Ви! Вот он, дом!

Лёвка поднял над головой папку с бумагами и, приплясывая, пристукнул её другой рукой:

— А второй сюрприз — акции! — он плясал нечто грузинское, переходящее в испанское.

— Что за акции? Лёва, пляши в комнате, там есть где развернуться! — Виолетта поправила застеклённые гравюры на стене и подтолкнула «испанца» в комнату. — Ну–ка признавайся, какие акции?

Лёвка, шумно дыша, плюхнулся на диван:

— Те двадцать процентов, что были у московского правительства, я ещё весной у Котова из–под носа увёл! Вот они!

Лёвка извлёк из папки свои трофеи и разложил на широченном диване, где они с Виолеттой провели несколько тысяч счастливых минут.