Воинский класс

— Как и для меня, херр министр, — сказал Филиппов. — Я полностью согласен с вами. Но мы должны быть осторожны. Операция России в Кукесе была эмоциональным ударом по террористам. Я ненавижу насилие, и был бы рад предложить вам свою поддержку. Мы, однако, не можем выпускать ситуацию из-под контроля, мусульмане, несомненно, будут мстить миротворцам KFOR. Мы должны быть осторожны и не рисковать раздуть пожар во всей южной Европе просто потому, что хотели отомстить за смерти наших солдат.

— Опасность реальна, господин Филиппов, — ответил Шрамм. — Особенно теперь, когда США вышли из состава KFOR.

— Я согласен, херр министр, — сказал Филиппов. — Я вижу только один способ снижения напряженности на Балканах и удовлетворения нашей собственной национальной гордости — отказаться от жестокой и бессмысленной ситуации, которую мы сами для себя создали. Кровожадное соперничество между местными бандами не стоит ни одной жизни русского или немца.

— Я уже давно выступал за конструктивное разъединение на Балканах, — сказал Рольф Шрамм. — Я никогда не советовал просто взять и уйти, как это сделали американцы — это только создаст вакуум власти, который агрессоры со всех сторон будут стремиться использовать в своих интересах. Американский президент проявил чрезвычайную безответственность в своем решении просто взять и уйти из Европы. Со своей стороны, я уже давно ищу способ сделать так, чтобы наши силы покинули поле боя, но, тем не менее, сохраняли активное участие в управлении регионом в составе какой-либо гражданской структуры.

— Я знаю министр — как лидер оппозиции вы были ярким критиком предыдущего правительства, которое всегда стремилось следовать в кильватере внешней политики США и подчиняться их логике, — сказал Филиппов. Это было не вполне верно — не было сомнений, что Шрамм был намного более правым, чем его предшественники, и сделал несколько заявлений в пользу ухода из Косово. Хотя он, конечно, не был ни Гельмутом Коллем, ни Вилли Брандтом — его европейское видение ограничивалось тем, что ему требовалось для того, чтобы подняться в нынешнем правительстве. — Что Клинтон или Мартиндэйл знали о европейской геополитике? Они заботились лишь о собственном наследии и собственной энергетической безопасности. Они использовали Балканский кризис в своих корыстных целях. Теперь, когда американцы ушли, Германия и Россия должны занять лидирующие позиции в Европе.

— Очень верно сказано, г-н Филиппов: абстрагироваться от боевых действий, но поддерживать присутствие в регионе, — подытожил Шрамм. — Американцы пытались навязать мир не только на Балканах — на Ближнем Востоке, индийском субконтиненте, даже в Ирландии, но у них ничего не вышло. Теперь, когда они сбежали, поджав хвост, мы должны заняться обеспечением мира и справедливости на нашей собственной земле.

— Очень хорошо сказано, министр, — ответил Филиппов. — Россия беспокоиться лишь об одном — поддержке наших славянских братьев в борьбе с растущим насилием и анархией, чинимыми мусульманскими сепаратистами, стремящимися установить фундаменталистские режимы в странах с преобладанием христиан. Нас не беспокоит, если Косово станет независимой республикой или мусульманским анклавом. Но если они захотят растоптать права христиан на их исконных землях, мы обязаны будем помочь. И если радикально исламские страны, такие, как Албания, будут пытаться экспортировать убийства, терроризм и запугивание в отношении малых и слабых народов на Балканах, в наших интересах противостоять этому любой ценой.

— Германия также желает только мира, стабильности, безопасности и свободы торговли и перемещений на Балканах, — ответил Шрамм. — Мы хотим, чтобы наши друзья в Хорватии и Боснии были защищены от преследований и нарушений гражданских прав со стороны как мусульманских, так и сербских экстремистов. Мы не испытываем никакой неприязни к сербскому народу — мы только хотим, чтобы все жили мирно. Мы должны преодолеть историческую враждебность, которая разрушала мир на Балканах слишком долго.

— Согласен до глубины души, — тепло сказал Филиппов. — Россия заявляет о своей поддержке в ваших усилиях. Мы хотим мира так же сильно, как и Германия, и у нас есть политические и культурные рычаги влияния на сербов, не желающих мирного урегулирования конфликтов. Мы, конечно же, поможем в плане удержания радикальных сербских элементов от каких-либо покушений на свободу торговли и перемещений в регионе.

— Это было бы щедрым и наиболее ценным вкладом в дело мира, — сказал Шрамм. — Но, сэр, я полагаю, подразумевается какой-то баш на баш. Что вы предлагаете?