Воины клевера

— Вот я и говорю: сыр снова. Пестик, Такатак.

— Ирил Ланья, — принял новые правила игры Ирил. Оказалось, это лаже забавно. — Пестик, Хайар.

— Хайар? — удивился Демчи. — Эк тебя занесло. — Он посмотрел на Шатуна и показал тому язык. — А нас теперь больше, вот тебе.

— Зато я умнее, — подбоченился Шатун.

Ирил только и успел подивиться этому «нас», как за столом неожиданно стало тесно.

— Я знал, что вы друг друга полюбите.

Гемар Тооргандо плюхнулся за стол между Шатуном и Демчи, подвинув обоих. Вообще-то, удобнее ему было упасть рядом с Тахором, но он не рискнул.

— Да?

— Да?

Ланья с Демчи отреагировали одновременно. Переглянулись и рассмеялись.

— Вот, — поднял палец Тооргандо, — и я про это. Пива! — громогласно оповестил он окружающих о своих потребностях. Каким-то чудом пиво появилось чуть ли не мгновенно.

— Соратники должны друг друга любить, — возвестил он, поднимая кружку.

— Соратники? — И опять Ирил с Демчи подали голос одновременно.

— Конечно, — Тооргандо поставил ополовиненную кружку на стол и хитро улыбнулся. — Вам ведь вместе драться.

Глава 16

Гулкие шаги постепенно затихали, терялись в сумраке комнаты. Ириглемм Тагаррит обожал это место. Искусство акустиков по мере продвижения превращало звук шагов из гулкого боя колокола в шелест песка. Без единого заклинания, исключительно мастерством рук глеммы создали это помещение. Таких сюрпризов в Резиденции было не счесть. Каждое по праву имело право именоваться чудом всех миров, но Тагаррит любил именно эту комнату. Возможно, потому, что давнымдавно именно здесь он получил право именоваться «ири», высшая награда, которую может получить глемм. Сколько времени прошло, а память осталась. Именно здесь под шепот песка шагов торглемма Тагаррита и начался речитатив награждения, превращения, произведения. Триумф гордости. Танатоглемм оповещал весь свой народ, и каждый слышал его, о том, что в Мире Скал появился еще один ири. Но об этом воспоминании Тагаррит и сам думал редко, и другим никогда не говорил. Здесь, в Зале Песка, все чувства и мысли уходили на второй план. Здесь, в Зале Песка принимал подданных Танатоглемм, правитель, которому подвластно все живое в Мире Скал и Ветра. Этот лепесток Клевера склонялся к его ногам, и во всех Мирах Разумных только двое могли равняться могуществом с ним. Но Владыка Вод и Зелени и Су-Шаман Торквилла почти никогда не выбирались из своих миров, равно как и Танатоглемм. Они и виделись вживую всего три раза. На торжествах вхождения во власть самого Та-натоглемма, инициации Су-Шамана и подписании Договора Умиротворения Огненного Лепестка. Владыка Зеленого Лепестка первым из всех взошел на престол и, по протоколу Миров Клевера, считался старшим. Пиетета в отношении к нему это, правда, не добавляло. На всех ментовстречах каждый из владык держался максимально независимо и гордо. Давние обиды не тускнели и через несколько тысяч лет. Аталь не простили глеммам суверенитета, а наглые торки, мечом и кровью (мечом своим, а кровью врагов) доказавшие свою власть над Синим Лепестком, вообще, по мнению двух Старших Рас, не были достойны уважения как выскочки и варвары. О том, что в мирах Клевера они все, по сути, являлись незваными гостями, как-то не вспоминалось. Еще бы вспоминалось — так можно договориться до того, что гордое звание «Первые», которые аталь использовали почти во всех официальных титулах, придется отдать людям. А какие они «первые» — недоделки, с одним лепестком разобраться не могут. Про Братство Магов Земли в Пестике опять же вспоминать не принято. Тут разговор особый.

— Тано, — называть так повелителя — привилегия ири, — я пришел на зов.

— Еще бы ты не пришел, — хмыкнул Владыка, — я тоже рад тебя видеть.

Со стороны могло показаться, что Владыка пребывает в игривом настроении, но Тагаррит знал, такие прорывы в самообладании Таиатоглемм допускает очень редко и только с приближенными ири.