Воины Солнца и Грома

Маркиан стоял, в изнеможении привалившись к высокому носовому акростолю, бледный, как мертвец, с застывшими невидящими глазами. Фабриций и Сергий, заметив негодующие взгляды солдат, отошли сторону. Твердым шагом Марций Слав подошел к гностику и вонзил ему в грудь меч. Не издав ни звука, чернокнижник осел к ногам трибуна. С отвращением Марций Слав вытер клинок о черный плащ убитого. Тишину нарушил голос Филарета:

– Вот как Господь посрамляет гордыню и мудрость века сего! А ведь поверни этот колдун свой перстень – и змей вернулся бы в пучину. Но нечестивец предпочел искушать Господа…

– Так ты знал все… – медленно проговорил Нгуру.

– Да, и я, грешник, учился когда-то этой мерзости…

– Знал – и молчал?! – Нгуру вскочил, яростно ворочая белками.

– Колдовство – великий грех. Один Господь может истреблять чудовищ, а не мы – черви, прах земной. Творец внял нашим смиренным молитвам и сокрушил дракона – вместе с тем, другим, что в своей гордыне сменил подобие Божие на облик змеиный…

– Лжешь! – гневно крикнул Малко. – Лжешь, жрец Чернобогов! Кабы не твои молитвы, Ратмир был бы жив! Упырь ты, не человек! Упыри кровь из живых пьют, а ты наши души выпить хотел!

Агасикл с размаху ударил Филарета в спину. Проповедник упал, и тут же град тяжелых ударов обрушился на него. Рабы толкали Филарета друг к другу, били его кулаками, ногами – кто чем доставал, пока наконец за борт не полетело что-то кровавое, бесформенное, в чем трудно было узнать человеческое тело В этой сумятице никто не заметил, что исчез труп Маркиана, а если и заметил, то решил, что его тоже бросили в море. О трюме галеры никто не подумал.

– Довольно! – зычно крикнул Марций Слав. – Отдыхайте, ребята, а утром поплывем в Ольвию. Там я велю расковать вас – и идите, куда хотите. А на весла сядут вместо вас те, кто побежит из города. Еще и драться будут за место, покарай их Юпитер! – И тихо добавил, обращаясь к Малко: – Мои предки были из вашего племени. Не проживи я весь век римлянином… А может, не угожу очередному императору – примете тогда родича, а?

* * *

Никогда еще в Ольвии не было столько шума и беспорядка. Городские власти бежали первыми, вместе с римским гарнизоном. Ольвиополиты толпами рвались к причалам, отдавали последнее за место на корабле. Кто-то грабил в суматохе, кто-то напивался в разгромленных винных погребах. Никому не было дела до кучки богато одетых молодых людей, что внесли в недавно сооруженный склеп роскошный кипарисовый саркофаг, отделанный слоновой костью. Лишь посвященный мог бы заметить аа саркофаге гностические символы.

А возле опустевшей казармы стоял бывший надсмотрщик Агаскил и думал: «Бегите, бегите… А я вот наломаю камней в этой казарме да построю себе кузницу, и будут ко мне приходить все – и готы, и анты, и греки… Без надсмотрщика обойдутся, а вот кузнец всем нужен».

ЖЕЛЕЗНЫЙ ВОЛК

Лучи заходящего солнца серебрили спокойную гладь лимана. На песчаном берегу возле устья балки сидели четыре рыбака в белых вышитых сорочках и белых штанах. Старший рыбак, широкоплечий, с седеющими вислыми усами, помешивал деревянной ложкой кашу в бронзовом котелке. Остальные трое, молодые парни; сгрудились у костра, предвкушая ужин.

А за их спинами, по другую сторону балки, поднимались руины. Здания из белого камня в зеленых пятнах мха, с провалившимися крышами и поросшими по верхам травой стенами тянулись вдоль берега, взбирались по склонам, белели наверху, словно кости неведомого чудовища. Триста лет назад этот город звался Ольвией – «Счастливой». Поначалу брошенные дома растаскивали на камни жившие рядом готы, скифы, анты. Потом и они ушли, и теперь лишь кочевые болгары рода Укиль пасли стада вокруг развалин.

Шорох позади заставил рыбаков обернуться. Краем балки спускался человек в длинной темной одежде. Уже несколько лет жил он в верхней части мертвого города, в подвале разрушенного, некогда богатого дома. Болгары называли его Кара-Кам – «Черный Шаман», анты – Чернец. Отшельник довольствовался овощами с маленького огорода и рыбой и редко покидал развалины. Его не трогали – кому он мешал? Да и побаивались обидеть ромейского волхва.

Чернец подошел ближе. Темные волосы падали на плечи из-под черной скуфьи. Длинная черная борода окаймляла узкое костистое лицо с сухими тонкими губами. Жизнь в подвале придала его коже белизну, с которой не могло справиться даже летнее солнце.

– Добрый вечер, Буеслав! Хорош ли твой улов?

– Хорош, слава водяным богам, – откликнулся старый рыбак. – Добрый год выдался: хлеб уродил, рыба идет, с болгарами мир. А кому воевать неймется – за Дунай ходят.

– Как же мало нужно вам, варварам! Но даже эту малость дал вам Бог, которого вы не знаете. И он же может отнять!

– Да за что же? Богов чтим, добрым людям зла не делаем, роду-племени верны. Где же наш грех?

– Вы грешны уже тем, что почитаете бездушных идолов. Но Бог может лишить всего даже лучшего из праведных.

– Бог, что безвинных мучит, зовется Чернобог. По-вашему – Сатана.