Воины Солнца и Грома

– Да… И если ты к тому времени будешь таков же, как сейчас, две ее половинки сольются в твоих руках. Но это будет далеко отсюда… Здесь же вам всем предстоит иное. Не мне учить вас, молодых воинов, как похищать девушек. Но если Стратон с его гуру пустят в ход древние чары… Да и от смиренных бхикшу всякого можно ждать: их наставник – брат знакомого вам Нагапутры. Поэтому с вами пойдет Хиранья, лучший мой ученик.

– У нас на севере меня считают сильным шаманом, а здесь я только брахмачарин и знаю совсем мало мантр, да и тем обычные брахманы не стали бы меня учить, – развел руками маленький жрец. – Я для них млеччх, не арья.

– Эти истинные арьи из ашрама Шивы больше твоего похожи на млеччхов, и не так телом, как душой. Не зря они устроились на самом проклятом месте в окрестностях Таксилы: сейчас там сжигают трупы и казнят преступников, а ниже лежат подземелья, где хоронили царей мелуххов. Зато Хиранья лучше меня самого умеет устанавливать духовную связь с великим ашрамом Солнца. Но ждите от него помощи только тогда, когда все ваше оружие будет бессильно.

– Да-да, я ведь не воин и не знаток боевых заклятий. Даже бегаю плохо и в седле держусь кое-как.

– Ничего, от людей мы тебя защитим, – похлопал жреца по плечу Сунра. – А начать лучше всего этой ночью, пока вся эта нечисть не учуяла нас и не напала первой. Я не знаю, куда подалась царевна, зато мне известно, что вечером она будет во дворце и где ее покои. Трое моих кати будут ждать с конями за городом, а с остальными семью мы пролезем ночью во дворец. Ну и ночка будет, клянусь Гишем! – Багадур подбросил и поймал боевой топор.

– Не стану вас отговаривать, храбрейшие из воинов. Но помните: эта ночь – безлунная. Ночь демонов – ракшасов, пишачей и ветал. Ночь людей, что сами уподобились демонам.

* * *

Ночь опустилась на город Таксилу. Летняя ночь, почти такая же душная, как день, – до сезона дождей еще целый месяц. Не светила луна, зато ярко сияли звезды, не скрытые ни единым облачком. В такую ночь, когда удобно прятаться и красться, добропорядочным гражданам лучше не выходить, чтобы не встретиться с ворами, наемными убийцами или теми, кого людям, чтущим богов, лучше не упоминать. В Таксиле, заново отстроенной греками, не было узких, кривых восточных улочек. Но дома здесь строились по-старому: с толстыми стенами, плоскими крышами и закрытыми двориками. И трудно было догадаться, что творится за этими стенами с узкими окошками, в полутьме прохладных комнат.

Немногочисленные плошки освещали главную чайтью [27]. В полутьме тонули колонны с резными капителями и увенчанная зонтом ступа – невысокий купол, внутри которого в нескольких золотых ларцах покоилась одна из бесчисленных костей Будды. Из кладки купола выступала позолоченная статуя Просвещенного, с лицом, полным неземной доброты и далеким от всех мирских страстей. Таким же бесстрастным было лицо наставника Нагасены, но то было спокойствие кобры, готовой к броску. Перед ним стояли два десятка монахов – избранных, приобщившихся к тайной мудрости нагов. Стоявший впереди высокий бхикшу с угрюмым горбоносым лицом выглядел бы сущим разбойником, отпусти он волосы и бороду.

– Знаете ли вы последствия того, что сейчас совершите?

– Да, учитель, – ответил горбоносый. – Мы отяготим свою карму так, что уже не сможем достичь нирваны в этой жизни.

– Сожалеете ли вы об этом?

– Нет, ибо впереди у нас новые воплощения. В этом же мы жертвуем своим спасением ради торжества учения и могущества нашей сангхи, значит – ради блага живых существ.

– Испытываете ли вы ненависть или гнев по отношению к тем, кого лишите жизни?

– Нет, учитель, мы полны сочувствия к ним, погрязшим в сансаре. Но впереди у них тоже новые воплощения. Хотя, – осклабился горбоносый, – Гаутама вряд ли одобрил бы нас.

– Гаутама Шакьямуни – не единственный будда, – улыбнулся Нагасена. – И даже не высший. Мы почитаем будду Вайрочану, владеющего ваджрой – оружием богов, грозовой палицей.

Длинноволосый узкоглазый саньясин вышел из тени и встал рядом с настоятелем.

– В эту ночь вы подчиняетесь мудрому Шивасене, как мне самому, во всем, что не касается божественных истин. Идите, и да будет ваше тело подобно ваджре!

Двадцать бхикшу скрестили перед грудью руки со сжатыми кулаками в магическом жесте, приобщающем к силе и ярости грозы. В одинаковых желтых тогах, с одинаково обритыми головами и бесстрастными лицами, они были неотличимы друг от друга. Десять монахов во главе с Шивасеной и горбоносым направились ко дворцу. Остальные – по двое-трое – к домам верных Фраату вельмож. Ночь демонов началась.

* * *