Воины Солнца и Грома

Как недавно все это было: дворец с коринфскими колоннами, «Антигона» в театре, она сама, Лаодика, несущая среди ликующей толпы корзину с плодами к алтарю Деметры… Потом лязг оружия, дым, вопли варваров. Она бежит вслед за братом к дворцовой конюшне, спотыкаясь о тела только что убитых и раненных им бактрийцев. Потом отчаянная скачка над берегом Кофена. Стрелы свистят мимо нее, ударяются о панцирь Стратона, и он, зло ругаясь, кричит: «Будь проклята эта страна!» Да есть ли у них вообще своя страна? Кто их ждет в Элладе? Теперь последний огонек эллинства горит здесь, при дворе этого доброго и умного царя, упражняющегося каждый день с диском и копьем и на память знающего «Гераклидов» Эврипида.

Кто-то еле слышно прошел по коридору. Наверняка служанка пробирается к воину или кухонному рабу.

О жившей рядом Михримах, бойкой, но строго воспитанной, Лаодика не могла подумать ничего плохого. Царевна дошла до похорон Ахилла, когда со стороны царских покоев донеслись громкие голоса, шум, топот. Она с детства была наслышана о заговорах и убийствах во дворцах и сначала не на шутку испугалась. Потом, преодолевая страх, встала, набросила гиматий, спрятав в его складках маленький кинжал, и осторожно выглянула в коридор. У двери расположенной рядом комнаты Михримах неподвижно лежал евнух Багой. Хитрый и корыстный, как и все евнухи, но добродушный… Царевна заглянула в комнату подруги, боясь увидеть тело, окровавленное или с темной полосой на горле. На постели – никого, и простыни нет. У постели лежала молоденькая служанка. Лаодика склонилась к ней. Мертва! (Второй служанке, как потом оказалось, спасло жизнь лишь то, что она тайком ушла на свидание со стражником.) Мертв был и Багой. У выхода из гарема лежал еще один евнух. Мимо двери кто-то шел, лязгая доспехами. Девушка прижалась к стене и вдруг явственно услышала: «Царь Стратон». Тогда она распахнула дверь и решительно пошла к комнатам царя, отстраняя рукой воинов. Из-за двери библиотеки она услышала голос брата:

– Дочь Фраата еще до рассвета будет принесена в жертву Шиве. Парфянских царей здесь больше не будет.

Лаодика замерла в ужасе. Потом рванула дверь, растолкала вооруженных мужчин и увидела Стратона – гордого, торжествующего, в золотом слоновом шлеме. У ног его лежали трупы царя и еще одного знатного парфянина.

– Стратон! Ты обезумел! Опомнись, во имя…

Она осеклась, встретив ледяной, безжалостный взгляд нового царя.

– С царем так не говорят, – холодно произнес он и следом прошипел вполголоса: – Дура! Именем твоей подружки с нас с тобой сдерут кожу.

Шиваракшит подошел к ней, взглянул в глаза и голосом всевластного бога проговорил:

– Ты сейчас уйдешь в свою комнату и не выйдешь, и не скажешь ни слова, пока не велю я.

Враз лишенная этим голосом собственной воли, царевна повернулась и пошла назад, ничего не замечая вокруг. Воины почтительно расступались перед царской сестрой.

* * *

А в это время во дворец проник еще один отряд. Вима и его люди воспользовались дверью с задней стороны дворца, через которую с улицы заносили припасы в кладовые. Ключ от двери за немалые деньги добыл им один из таксильских знакомых Сунры. Он же сообщил расположение комнат. Дверь вела в коридор, куда выходили запертые двери кладовых. Кухни, кладовые, комнаты рабов и стражи занимали первый, полуподвальный этаж. Господа жили на втором. Поднявшись туда по лестнице, дерзкие пришельцы оказались у входа в гарем. Толстый евнух с мечом сладко похрапывал и тем избавил себя от многих неприятностей.

Но вот и комната царевны. Вима открыл дверь. Никого! Царевич окинул взглядом коридор и только теперь заметил трупы двух евнухов. Ардагаст склонился к первому из них.

– Ни одной раны. Чары?

Хиранья замер, вытянув перед собой руки.

– Нет. Чар я не чувствую. Надейтесь на свои мечи, воины.

Он сощурил глаза и вдруг заметил темное пятно у основания шеи мертвеца.

– Это не чары. Это… еще хуже. Варма-калаи! Слушайте, воины: если кто-то нападет на вас без оружия – женщина, старик, брахман – рубите его прежде, чем он успеет коснуться вас. Оружие владеющих варма-калаи – их тело.

А из соседнего коридора уже доносились шум и крики: «Слава царю Штратане Шивадасе!» Вима с досадой стиснул золотую застежку пояса. Идти похищать невесту и вернуться ни с чем? Позор для кушана… И он решительно приказал:

– Все в комнату Лаодики! Ардагаст – на разведку. Ардагаст вышел в полный воинов коридор и как ни в чем не бывало спросил по-гречески одного из них:

– Где царевна Лаодика?

– Да вот она идет.

Прямо на Ардагаста шла девушка в тонком белом хитоне. Синий гиматий, в который она куталась, сполз с головы, обнажая распущенные светлые волосы. Синие глаза смотрели… нет, не сквозь него: в них появилось удивление, даже испуг. Но, не издав ни звука, она обошла юношу, будто какую-то колонну, вошла в двери гарема и направилась к своей комнате. Ардагаст шел следом. Встревоженные обитательницы гарема уже выглядывали из дверей. Только из-за суматохи никто из мужчин не задумался: зачем это вошел на женскую половину усатый варвар в кольчуге и шлеме?