Вокруг и около

«Дело не в смене обстановки и не в том, чтобы припасть к первоисточнику христианской цивилизации: Армения вообще оказывает на ум загадочное стимулирующее действие, тут великолепно соображается и пишется, и Мандельштам потянулся к ней, как собака тянется к целебной траве. Его "Путешествие в Армению", собственно, и не об Армении вовсе, как и эти мои заметки о ней. Просто в этой обстановке радостного и вместе с тем аскетического труда, среди гор и строгих, но чрезвычайно доброжелательных людей, которым присущи все кавказские добродетели, но не свойственны противные кавказские понты, – мозг прочищается, проясняется и начинает работать в полную силу».

То, как, проясняя и стимулируя, Армения заряжает своих на своей земле, Быков пропускает, наверное, потому, что это как бы само собой разумеется. А когда на расстоянии? На расстоянии – тоже.

Очень трудно, к примеру, поверить, что юмор Гарика Мартиросяна из «Минуты славы», россыпи шуток с доброжелательной тактичностью, помноженные на чувство собственного достоинства, заряжаются сами по себе, без энергетической подпитки из Армении.

Или вот еще. Недавно в Москву из Нью-Йорка приезжал галерист Лари Гогосян. Мировая знаменитость, он в Барвихе, впервые в России, представил свою экспозицию. Все ахали, охали, любопытствовали: что, как, почему? Спросили, как относится к России. Галерист ответил, что относится хорошо, хотя в Россию прибыл в первый раз. Попутно объяснил, почему хорошо. Потому, оказалось, хорошо, что его родители родом из Еревана, где он, кстати, тоже не был. Но все равно: раз я армянин, как же мне Россию не любить? Вот что из сказанного выходит. Плюс безусловная эффективность притяжения Армении с соответствующими результатами на выходе.

А еще? А еще дочитал «Медея и ее дети» Людмилы Улицкой, одного из самых лучших авторов сегодняшней России. Главной сюжетной линией по роману проходит крепкая армянская семья: добрые сердцем, ясные умом, всегда готовые оказать поддержку и участие окружающим их людям.

Хотите еще? Пожалуйста. Ольга Цыбульская из «Русского репортера». Расписав Армению как очень даже привлекательную среду обитания, посещает крепость Эребуни. Здесь со смотровой площадки полюбовалась главными горами Армении, а также панорамой города, которая отсюда ничем не потрясает и даже наоборот: серые стены, серые крыши… Когда об этом говорит гость (а желание уличать в высокомерии всегда с нами), то зачем тянуть? Но – стоп! Далее пояснение, из которого следует, что смотреть на Ереван нужно не сверху, а изнутри.

«И что? – поморщится глобально мыслящий армяновед. – Здесь – артист, там – журналист, потом – галерист… Ну и что?…»

А ничего. Просто приходит на память история самолетостроения. Вот придумали братья Райт на заре века что-то наподобие летающей телеги. И с тех пор, день за днем, из года в год, весь минувший век и уже нынешний отвоевывались килограммы веса, доли процента в надежности, километры скорости, и так по крохам, по мелочовке, по, казалось бы, ерунде. Пока не получились красавцы «Боинг» и «Аэробус»…

Точно так же: одно доброе слово о нас, потом другое, затем сотое, стотысячное… Признаваемые всеми армяне: один в Москве, сто в Париже, триста в Стокгольме, и так по всему миру Приглашаемые в гости неармяне – без ограничений. Пока получим то, чего сами себе желаем.

Осенний марафон

...

Утренняя зарядка на людях, даже если ею занимаются лица нетитульной национальности, не вызывает у коренного населения ни протеста, ни даже настороженности – проверено на себе во многих городах и при выполнении физических упражнений различной степени сложности. То же и в Москве.

Отбегав и отпрыгав свои сорок минут, возвращаешься домой не то чтобы хорошо, а до самых мелких мелочей знакомой дорогой. Когда ходишь по ней каждый день и из года в год, то и сам выглядишь частью утреннего пейзажа. Не всей, конечно, Москвы, а лишь того сегмента зданий, который вбит в квадрат, образуемый четырьмя близлежащими улицами. О них чуть позже, а пока милости просим во двор, чтобы было с чего начинать.

Как многие московские дворы и дворики, он тоже проходной, однако всегда опрятный и ухоженный, что опять же характерно для подавляющего большинства подобных территорий.