Вокруг пальца – 2. Пальцем в небо

– Привет, я – миссис Рендальез. – Скорчила гримаску и коварно улыбнулась. – О! Меделин, а мы женаты, вы разве не знали?! Приятно ознакомиться, я – миссис Рендальез.

Я показала воображаемо вытаращившейся на меня Меделин язык и, довольная, но уже совсем не лёгкая, а похожая на отъевшегося Винни-Пуха в чудесном платье, которое не снималось, хоть убейся, пошла спать. Залезла под мышку к Джеку и тут же выключилась. И первую брачную ночь мы прохрапели на славу!

Зато утром я проснулась от поцелуя. Самого нежного на свете. И увидела самые блестящие, лукавые глаза. Счастье! За спиной в окно ломился рассвет.

– Давай снова жениться, – ещё сонная, сказала я.

– О, мы ещё и не начинали! – радостно воскликнул Джек и начал.

Я вдруг поняла, что он уже успел когда-то раздеться. Змейка поддалась его рукам мгновенно, словно он её заговорил, и чудесное платье вспорхнуло на спинку кресла. Туда же полетело бельё. И мой любимый медведь навис надо мной.

– Интересно, будет ли это по-другому, когда ты муж? – пробормотала я.

– Какая же ты смешная! – рассмеялся Джек.

– Какая есть, сам выбрал! Муж, – уголки моих губ растянулись до ушей.

– Ещё раз скажи, жена моя.

И я пропела словно «муж» на всех известных мне языках, а потом «Я люблю тебя», а потом сказать уже ничего не получилось. В страстном поцелуе и думать-то не выходит, даже дышать через раз. Голова кружилась, совершенно пьяная без шампанского, от любимого запаха, от прикосновения атласной кожи, от желания быть его безраздельно. Горячие и жадные, мы любили друг друга, губами, порами, клетками напитываясь друг другом. И в вихре, стонах и волнах иногда из меня вырывались совсем не умные изречения:

– Вот как это делают приличные женщины! Джек, о-о-о, что ты… делаешь! Нет, это совсем не прилично… А и какая разница! Я очень не приличная жена…

Взрыв хохота ненадолго мешал Джеку быть неприличным мужем. У него запретов не было. Он переворачивал меня на живот, подтягивал бёдра вверх, и всё начиналось снова. Целовал и проникал внутрь, заставляя сходить с ума. Поднимал на руках, как игрушку, и крутил, как хотел, повторяя:

– Моя, моя!

Это было сладко – быть его полностью: то медленно и нежно, то бурно, до полного исчезновения мыслей. Снова и снова. И, наконец, когда мы, мокрые от пота, несмотря на его любимые плюс шестнадцать градусов в спальне, откинулись на простыни, я пробормотала:

– Мне нравится жениться…

Джек рассмеялся и подскочил, словно заведённый заново.

– А теперь пора на работу! Нас ждут великие дела.

– Самые великие мы сделали только что.

– О да, – хохотал он, – но впереди ещё приём русских специалистов, передача дел тебе и праздник.

– Блин, праздник! А поспать? – лениво потянулась я. – Беременной жене надо много спать.

– Ну хорошо, поспи еще полчасика, а я пока с почтой разгребусь, – снизошёл до поблажки мой обожаемый тиран.

Я закрыла глаза и попыталась разгладить под собой то, во что превратилась после наших игр простыня. Нет, не хочу быть мануфактурщицей, инвесторшой и кем-то там ещё! Я хочу лениться и спать… Особенно после такого рассвета…

* * *

Однако ровно к девяти ноль-ноль наш эскорт с броневиком въехал на территорию «Оле-Ола Венезолан Бэбидаз».

– Как же я хочу сказать Аурелии: ты уволена, – коварно потёрла я руки.

– Прости, малышка, не выйдет, – спокойно заявил Джек.

– Почему? Зачем она…

– Её деятельностью уже занимается соответствующий отдел СЕБИН. Тянет не кислый срок.

– О…

– И Дон Эрнесто, старый лис, тоже сейчас наверняка потеет перед следователем, – добавил Джек.

– А он тут при чём? Его же вместе с тобой держали забастовщики! – я округлила глаза.

– Жалко, что не прибили, – буркнул мой муж. – Дельце с деньгами компании они провернули вместе с Брандау, Бергштоффа подставили. И меня тоже. Из штаб-квартиры им дали отмашку – убрать меня. Неважно каким способом. Они и разыграли комедию.

Я сжала кулаки.

– Люди должны знать это. Ты расскажешь или я?

– По обстоятельствам, – кивнул Джек.

Бронетанк остановился перед офисом, и мы вошли в холл. По обыкновению, перед началом рабочего дня венесуэльцы собрались тут, со стаканчиками Оле-Олы, кофе и воды – поболтать с утра – дело святое. Не успела я поздороваться, как с потолка на канате слетело огромное что-то, похожее на барабан из зелёного и красного папье-маше! Хлопок! Я закрыла собой Джека и зажмурилась. На нас что-то посыпалось. Теракт! Господи помилуй!

И тут все закричали:

– Оле Сандра! Оле Джакобо! Вива новио э новиа!!!

Меня оглушили аплодисменты, свист и весёлая музыка. Я сглотнула и открыла по очереди глаза. Крыша не обвалилась, но мы с Джеком стояли все в конфетах, лепестках цветов, конфетти и зёрнышках риса. Мария и пляжные менеджеры шли к нам с подарками в руках. Снова что-то ухнуло, и с потолка посыпались золотые блёстки! Бледные, мы с мужем посмотрели друг на друга, убедились, что живы, и поклонились.

Боже, а день только начинается!

Глава 27