Вокруг пальца – 2. Пальцем в небо

Все снова захлопали. Старушка в фиолетовой мантилье протиснулась между скамеечек к нам и протянула мне металлический золотистый значок с красным петухом в кружке с синей каёмочкой и золотыми буквами. Затараторила непонятное, сияя беззубым почти ртом.

– Девочка! Тебе на счастье! – тут же перевёл Джек. – Я просто должна тебе что-то подарить, сладкая моя роза! Вот, это память моя, счастливая память! Тебе она тоже принесёт счастье!

Старушка расцеловала меня в щёки, а я её, искренне благодаря. И так было хорошо!

– Мы вас тоже приглашаем, – щедро сказал Джек. – Скажите вон той красавице, где вас забрать завтра, и я пришлю за вами, почтенные сеньоры, машину.

– Какой хороший мальчик! – зацокала восторженно старушка и потянулась к нему – тоже целоваться. Он наклонился и пожилая женщина, как родная, чмокнула его в лоб. Две другие последовали её примеру, приговаривая: – Хороший мальчик! Красивые дети! Благослови вас Господь и Дева Мария!

Рафаэль и Мария, журналисты и падре поздравили нас сердечно, а затем мы попрощались с ними. Это было неправильно? У нас всё не так. Мы так живём – на разрыв шаблона.

Рука об руку, мы выбежали на улицу. Солнце уже не жарило, склонялось к отдыху, разливая по небу закат. Окружённые по-прежнему охраной, мы прошли к машине и оба забрались на заднее сиденье. Поближе друг к другу. Бронетанк тронулся, загудели двигателями мотоциклисты в эскорте.

Мой корсар скинул пиджак, явно неуместный в тропической жаре, склонился и нежно-нежно меня поцеловал.

– Домой. Я очень, очень хочу тебя, моя жена! – сказал он.

– В гостиницу?

– Нет, это сюрприз.

– О, Боже, ты же говорил, что больше нет сюрпризов!

– Да, я твой муж и Бог, – хмыкнул Джек, наглая рожа, – но это не страшный сюрприз. Я просто снял апартаменты в тщательно охраняемом доме. Тут рядом. В гостинице ведь ходят все кто ни попадя!

– А вещи?

– Рафаэль перевёз их. Я попросил.

– Когда ты всё успел? – поразилась я.

– Я вообще классный, – заявил Джек.

Бронетанк с эскортом подъехал к новой высотке через три квартала, тяжелые ворота разъехались, пропустив нас на парковку, уставленную роскошными авто.

– Это какая-то другая Венесуэла! – пробормотала я.

– Ну, если кто-то не дополучает, обязательно есть кто-то, кто черпает большими ложками, – кивнул Джек и вдруг присмотрелся к значку старушки, что до сих пор лежал в моих руках.

– О! Поздравляю, балерина! Тебя только что приняли в пионеры! – расхохотался он.

– Что здесь написано? – моргнула я, тоже не сдерживая смех.

– Коммунистическая молодёжь Венесуэлы, – перевёл Джек.

– Нет, столько новых статусов за один день с меня перебор! – хихикая, заявила я. – Владелица заводов. Жена! Знаешь, что? Я тебя, мой великий американский капиталист, тоже посвящаю в пионеры.

– Нет-нет, это тебе подарили!

Авто остановилось, и охранники, осмотрев периметр, открыли перед нами дверцу.

– Всё чисто, сеньоры. Можно выходить!

Я удержала Джека за руку и с хитрым прищуром сказала:

– Женился? Теперь всё, Джек Рэндалл! Мы половинки, и всё должны делить поровну. Ты мне завод, я тебе значок.

Я приколола ему на грудь знак отличия пионерской организации Симона Боливара, отсалютовала и показала язык.

– Теперь пойдём.

– Ах ты ж, балерина, – пробормотал он ласково и снова поцеловал. – Обожаю тебя!

– И я тебя, мой муж…

* * *

Мы лежали ещё одетые на незнакомой кровати просторного «дома». В радужках Джека отражались последние огненные вспышки заката, а в моих, наверное, уже блестела звёздами ночь из восточного окна.

– Малышка моя, я счастлив, – сказал Джек и ласково провёл пальцами по моей щеке.

– Мне ещё не верится… – призналась я. – Бабушка Дуся так часто говорила, что на мне никто не женится, что я не могу поверить, что ты бац, и женился! Ты такой хороший!

– Прости, что скажу, но дура твоя бабушка Дуся, – улыбнулся Джек и вдруг зевнул.

– А она и не моя.

В комнате стало совсем темно.

– Платье такое красивое, снимать не хочется, – призналась я. Но всё-таки встала и попробовала расстегнуть сзади змейку. – Поможешь?

Мой муж не ответил. Я обернулась и растаяла от умиления: он спал. Просто подложил ладонь под щёку и спал, как мальчишка. Мой хороший! Устал. Ну и ладно, первая брачная ночь у нас уже была, будет зато потом их много – и ночей, и утр. В сердце разливалось уверенное спокойствие: теперь мы семья. Я склонилась и поцеловала Джеку макушку, произнесла одними губами: «Мой муж!» Как же здорово это звучало! Просто музыка! Джек Рэндалл – мой муж… Джакобо Мария Изандро Рендальез. Муж мой! Это вам не хухры-мухры! Это золотой мой медвежонок!

Божественно красивая невеста нашла холодильник, а в нём еду. Божественно красивое платье не помешало умять половину всего из судочков, причём даже не разбираясь в названиях блюд. Понюхала, понравилось, и в рот. Пока плетёный пояс с жемчугом не стал мешать вдыхать. Мой любимый муж обо всём позаботился: о безопасном доме, о еде, о прохладе кондиционера, о платье и свадьбе, не учёл только одного – что сам не железный. Я посмотрела на себя в зеркало: