Вокруг света без виз

Спустившись в кратер давно потухшего вулкана, мы вышли на берег озера прямо к табличке «Озеро Ланоту, 2250 м», перепачканные с ног до головы в красной глине. И… не поняли, зачем шли. Топкие берега озера заросли тростником. Попытавшись дойти до воды, мы стали сразу же проваливаться по колено в вязкий ил.

По пути назад к шоссе мы заглянули в католический монастырь «Два сердца». И здесь, как и в храме бахай, были дома, храм, засаженное чем-то поле, на столе лежало большое распятие. И… никого. Вообще никого.

Горная часть острова Уполу идеально подходит для строительства монастырей и центров медитации. Здесь малолюдно (самоанцы испокон веков предпочитают жить на самом берегу моря и в глубь острова заходят только по делу — охотиться или что-нибудь выращивать), тихо и прохладно. Правда, иногда слишком уж влажно. Именно в такой дождливый день мы и попали. Горы окутывало облако, из которого время от времени опускалась промозглая морось. Ночью здесь, на высоте свыше двух километров, наверняка не только сыро, но и холодно. Поэтому мы предпочли не оставаться в пустом монастыре на ночь, а, вернувшись на шоссе, на попутной машине спустились вниз, к океану.

На океанском берегу было тепло и сухо. Как будто мы попали совсем в другую страну, хотя и проехали-то всего 15 километров. Только подняв голову и повернувшись в нужном направлении, можно было увидеть, что над горными вершинами в центре острова висит темная туча. Она могла накрыть и побережье. А мокнуть под дождем совсем не хотелось. Стали искать крышу.

В деревне Лотофага мое внимание привлек огромный «общественный дом». В нем по торжественным случаям собираются все жители деревни. Но, как нам уже объяснили самоанцы, такие дома нельзя считать ничейными. Они также не относятся и к общинной собственности. Их строят и содержат самые богатые и влиятельные семьи.

Вот и в Лотофаге мы без труда нашли владельцев — в соседнем доме. Просьба переночевать в «общественном доме» их не удивила. Специально для нас подмели сцену, постелили на ней циновки, протянули из дома удлинитель с розетками.

В семье был великовозрастный ребенок с задержкой умственного развития (при этом такой же толстый, как и почти все его сверстники). Он все время крутился возле нас, донимал расспросами, примерял на себя наши вещи. Только после того, как мы подарили ему футболку с логотипом «Мир без виз», он успокоился.

Увидев указатель на пляж «Возвращение в рай», мы свернули с главной дороги в сторону берега океана. По пути нам попалось хлебное дерево, увешанное зелеными плодами размером с футбольный мяч.

Мы встречали хлебные деревья во всех странах Океании. Но обращать на них пристальное внимание стали только после того, как Николай Мишутушкин угостил нас запеченным в духовке плодом хлебного дерева.

На Самоа хлебные деревья тоже не редкость. Но я ни разу не видел, чтобы их плоды собирали, готовили или ели. Не было их в продаже в магазинах, на рынках или придорожных лотках. Как будто здесь хлебные деревья выращивали чисто в декоративных целях. Впрочем, в этом ничего необычного нет. В Таиланде, например, хлебное дерево тоже растет. Но никому и в голову не приходит есть его плоды. Только монахи используют сердцевину плода хлебного дерева в качестве натурального красителя для своих оранжевых одеяний.

Хлебное дерево (Artocarpus) дает мучнистые плоды, которые образуют соплодия весом до двадцати килограммов, по форме напоминающие продолговатую дыню, но разделенные на ячейки-соты. Из заквашенных плодов, как из эрзац-муки, пекут лепешки, поэтому деревья и называют хлебными.

Очередную ночь мы планировали провести на пляже. Плавника здесь везде много. С дровами проблем нет. А если нам попробовать запечь плод хлебного дерева на углях? Как простую картошку? Мы сорвали пару плодов. На всякий случай. Все же мы не знали, как правильно их готовить. Будем экспериментировать. Вдруг первый плод окажется сырым или, наоборот, пережаренным?

Пошли дальше, держа плоды хлебного дерева в руках, чтобы не перепачкать выделяющимся из них белым соком рюкзаки. Если бы мы были на Вануату, то, я уверен, каждый встречный, заметив у нас эти зеленые шары, стал бы говорить, что они чересчур маленькие или недозрелые и предлагал бы дать нам свои — более спелые. Но на Самоа совсем другое отношение к собственности. Вся земля и, следовательно, все растущие на ней растения кому-то принадлежат. Поэтому прохожие — все, как один, с подозрением спрашивали:

— А где это вы это сорвали?

Пришлось положить плоды в рюкзаки.

Когда мы дошли до берега моря и свернули налево по указателям к пляжу «Возвращение в рай», к нам стали приставать уже с другим вопросом:

— А вы заплатили за вход?

И каждый норовил сам взять с нас деньги. При этом ни у кого ни квитанций, ни входных билетов не было. Нас стали воспринимать исключительно как «кошельки на ножках». Никого уже не интересовало, кто мы и откуда, есть ли нам где ночевать. Всех интересовали только деньги. Когда «деньгопросы» меня окончательно достали, я стал требовать, чтобы нас отвели к старосте деревни.