Вокруг света по меридиану

23 сентября мы расположились лагерем у подножия огромного ледника Евгении; его четко сформированное рыло было вооружено рядами сверкающих зубов — сталагмитов, выросших в результате прошлогоднего таяния льда. Клубы тумана перекатывались через плато с востока, однако теперь кромка ледяного щита Гранта словно подрезала наш левый фланг, и, подгоняемые все усиливающимся морозом, мы вышли наконец к северной оконечности плато. Нам пришлось карабкаться на крутые сугробы и съезжать с них на противоположной стороне. Во время одного из таких восхождений Чарли ушиб бедро, но после непродолжительного отдыха продолжал идти как ни в чем не бывало. Мы с благоговением разглядывали высящиеся башнями ледопады Маунт-Вуда, где два ледника-близнеца сползают на 600 метров вниз к одинокому озеру. Все здесь имело словно намеренно искаженный, временный вид: и гигантские глыбы льда, словно испещренные шрамами; испачканные грязью и почерневшие ледяные стены, вздымавшиеся как чудовищные волны, словно замерзшие в момент удара о какую-то дамбу. В этом хаосе, никогда не знавшем пения птиц, нам чудилось пришествие новых, невиданных катаклизмов. Стоило расслабить шею, чтобы облегчить боль от санных постромков, как начинало казаться, будто вокруг раскачиваются вершины ледопадов, упиравшихся в небо.

Мы были рады покинуть это место, и я попытался найти крошечный поток, вытекающий из озера. Пальцы мороза прошлись по первозданному сооружению озера, и мы по чистой случайности наткнулись на коридор, метров десять в ширину, в нагромождениях валунов. Этот узенький проход в скалах начал тут же спускаться ступеньками с поворотами на северо-запад. У нас уже не оставалось сомнения в том, что мы оказались в верхнем каньоне реки Грант — извилистом ущелье, которое на протяжении пятидесяти километров спускается к морю. У меня исчезла необходимость заниматься навигацией, так как там не было боковых долин. Единственно возможным местом для лагеря мог служить только речной лед. Животные тоже жили, сообразуясь с этой речкой, и мириады крошечных следов лис, зайцев, леммингов, карибу и волков усеивали снежную поверхность вокруг.

Металлические шипы наших снегоступов, давным-давно притупившиеся от хождения по камням, плохо вонзались в лед, отчего меж крутых стен каньона то и дело слышались ругательства двух людей, особенно когда один из них скользил, терял равновесие и ударялся о камень. Нередко под нашими снегоступами проламывался лед, и мы проваливались на метр до самого дна потока. Однако именно благодаря снегоступам, какими бы неуклюжими они ни были, у нас не случилось ни одного растяжения связок.

Сани тоже проваливались под лед. Они купались в воде и застревали так же, как и на плато. Это стоило нам лишней возни и замерзших пальцев. Санная упряжь рвалась от неистовых рывков, когда сани застревали в камнях или опрокидывались, зацепившись за острые камни. Мы подвязывали упряжь парашютными стропами и продолжали путь.

Каньон словно скручивался узлом и извивался змеей; он был заблокирован высоченными черными валунами, и однажды нам показалось, что он намерен карабкаться вверх. Но это было, наверное, оптическим обманом. Одну ночь мы провели между высокими черными стенами в «бутылочном горлышке», шириной всего три с половиной метра. Наша палатка была закреплена на льду над аккуратным круглым водоемом. Мы проглотили по порции соевых бобов и побились об заклад — сколько еще осталось до моря. Снега стало заметно меньше. Местами нам приходилось сотни метров просто волочить сани по голым камням. Несмотря на горы, у нас была хорошая связь с Джинни. Я заснул, предаваясь блаженным воспоминаниям о теплых хижинах в Алерте.

26 сентября, ближе к полудню, река нырнула метров на десять вниз. И с высоты этого водопада мы впервые увидели Ледовитый океан — там, где заливчик Блэк Клиффс-Бей вдавался в берег, чтобы встретиться с устьем речной долины. До самого полярного горизонта перед нами раскрывалась панорама искореженного пакового льда.

Следуя краем замерзшего океана, мы подошли в сумерках к четырем крошечным хижинам, так хорошо знакомым нам. Это было самое северное обиталище людей в Заполярье.

Итак, за 750 суток мы прошли по меридиану 314 градусов из 360. Оставалось 46, чтобы завершить круг. Когда я разглядывал льды, расстилавшиеся перед нами, у меня не оставалось сомнений в том, что самый крепкий орешек еще предстояло расколоть.

XIII Северная зима

Жить — значит рисковать.

Гарольд Макмиллан

Целых пять дней до нашего прибытия в Алерт Джинни гнула горб, чтобы сделать хижины обитаемыми, потому что никто так и не зимовал в них после нас с 1977 года. Главная хижина служила гаражом и была достаточно вместительна для двух «лендроверов». Это помещение мы собирались использовать для мотонарт, не подверженных влиянию погоды предметов снаряжения, и половину — для генераторов, которые, в отсутствие Ола, теперь придется эксплуатировать самому Чарли.