Чем дольше человек находится «в поле» и питается дегидрированными «нартовыми» рационами, тем заметнее уменьшается его сопротивляемость холоду. Поэтому очевидно, что полярник должен вести себя тем более осторожно, чем дальше находится вдали от теплого помещения с нормальным питанием, чтобы избежать роковых ошибок.
Поздно вечером 16 февраля я обнаружил склад продовольствия и горючего, который оставил Жиль на припайном льду значительно южнее нашего маршрута. Выйдя к тому месту, мы провели час, пополняя запасы, перегружая нарты и мотонарты, а затем разбили лагерь чуть дальше к северу. Было уже темно, температура воздуха —46 °C.
На следующий день мы выступили очень рано. Побережье словно дымилось, это был верный признак близости открытой воды. По-видимому, за ночь приливное течение взломало лед у берега. Открытая вода в самый разгар зимы, задолго до восхода солнца, при максимальном давлении льда на побережье представляет большую опасность. Огибая дымящиеся щели во льду, я старался держаться к земле как можно ближе, но поле битого льда вынудило меня отойти дальше на морской лед. Я то и дело оборачивался назад, чтобы не терять из виду Чарли. Между двумя высокими стенами сжатия, возникшими от давления морского льда и сползающих к морю ледников со стороны горы Коррер-Кей, образовался узкий коридор, местами всего метров девять шириной. И мы вползли туда, потому что другой дороги на запад не было.
Справа от нас громоздились замерзшие снежные волны, достигавшие высоты плеча там, где пять лет назад я наблюдал прозрачно-зеленоватые блоки, наваленные до высоты двенадцати метров — свидетельство огромной мощи подвижного пакового льда. В своем отчете о путешествии вдоль северного побережья Гренландии Пири рассказывает, что в результате сжатия у берега лед наслаивается на высоту до 30 метров. У нас не возникло никаких трудностей в этом мрачном коридоре, и мы выехали на простор у подножия крутого снежного склона совсем рядом с мысом Колумбия. Затем мы поднялись по этому склону до самой бровки, и я провел там некоторое время, обозревая окрестности. Теперь в любой момент мне предстояло выбрать место, откуда начать движение на север по морскому льду. Черная плита мыса Колумбия выступала в море южнее, это было место, где располагался лагерь Монцино во время его рывка к полюсу в 1970 году. Там все еще были разбросаны следы той экспедиции: остатки хижины, канистры для горючего и прочий мусор. Итальянский граф, миллионер, профессиональный исследователь, Монцино отправился к полюсу со 150 собаками, тринадцатью эскимосами и семью другими спутниками. Примерно через пару недель половина эскимосов, датчан и канадцев повернули поодиночке назад. Многие разочаровались, было много разногласий. Однако при ежедневной поддержке легкого разведывательного самолета и транспортного самолета «Геркулес С-130» Монцино все же достиг своей цели. Когда его спросили, отправился бы он в такое путешествие еще раз, Монцино энергично покачал головой и заявил: «С меня достаточно. Достаточно всего. Слишком опасно. Слишком холодно».
Когда ему задали вопрос, зачем он отправил всех собак самолетом обратно в цивилизованный мир из Арктики, прилично заплатив за это, ведь они уже никому не были нужны, он ответил просто: «Прекрасные собаки. Очень быстрые».