Вокруг света за 80 дней. Михаил Строгов

В описываемую эпоху население Екатеринбурга весьма увеличилось. Сибиряки и приезжие из европейской России во множестве нахлынули сюда, спасаясь от грозящего им нашествия. Они бежали из областей, уже захваченных ордами Феофар-хана, и особенно из киргизских степей, что простираются от юго-западного берега Иртыша до границ Туркестана.

Таким образом, если транспортные средства, на которых можно добраться до Екатеринбурга, стали редкостью, то в городе, напротив, скопилось множество тех, на которых можно было отсюда выехать. При создавшихся обстоятельствах и впрямь мало находилось желающих пуститься наудачу по сибирским дорогам.

Из этого следует, что Гарри Блаунту и Альсиду Жоливе не стоило большого труда заменить достославную полутелегу, которую они худо-бедно дотащили в Екатеринбург, целой телегой. Что до Михаила Строгова, принадлежащий ему тарантас не слишком пострадал от поездки через Урал. Оставалось только запрячь в него тройку добрых коней и скакать дальше по Иркутскому тракту.

Эта дорога сулила довольно ощутимые тяготы до самой Тюмени и даже до Ново-Заимской: на этом отрезке она тянется по довольно причудливой пересеченной местности, недаром именно здесь берут свое начало первые горы Уральской гряды. Зато дальше, за Ново-Заимской, простирается бескрайняя степь на тысячу семьсот верст (1815 километров) вплоть до окрестностей Красноярска.

Как известно, оба газетчика направлялись в Ишим, то есть их цель находилась в шестистах тридцати верстах от Екатеринбурга. Там они должны были навести справки о происходящем, а уж потом пуститься колесить по захваченному ордами региону, то ли вдвоем, то ли порознь, повинуясь своему охотничьему инстинкту, который наведет их на тот или иной след.

Однако эта самая дорога, ведущая из Екатеринбурга в Ишим, шла затем к Иркутску, так что Михаил Строгов мог продолжать свой путь только по ней. Однако он, не гонясь за новостями и, напротив, желая по возможности избегать местности, опустошенной захватчиками, был полон решимости нигде не задерживаться.

Поэтому он сказал своим новоявленным попутчикам:

– Господа, я бы с большим удовольствием проехал часть пути вместе с вами, но должен предупредить, что я очень спешу в Омск. Там нас с сестрой ждет наша матушка. А кто знает, успеем ли мы добраться до города прежде, чем туда ворвется ханское воинство! Поэтомуя не собираюсь задерживаться на станциях дольше, нежели это необходимо, чтобы сменить лошадей. Я буду ехать днем и ночью!

– Мы намерены действовать так же, – промолвил Гарри Блаунт.

– Идет, – кивнул Строгов. – Но если так, не теряйте ни секунды. Наймите или купите повозку, которая…

– Которая, – перебил Альсид Жоливе, – соблаговолит прибыть в Ишим не своей передней частью, а в полном составе.

Спустя полчаса проворный француз нашел, впрочем, без труда, тарантас, примерно такой же, как у Михаила Строгова, и они с коллегой тотчас уселись в него.

Михаил и Надя расположились в своем экипаже, и в полдень обе упряжки вместе покинули Екатеринбург.

Наконец-то Надя добралась до Сибири, передней – долгая дорога, ведущая в Иркутск! Какие мысли это должно было вызвать у юной ливонки? Три резвых лошадки везли ее по этой земле изгнания, где ее отец был осужден жить, может быть, долго, в такой дали от родного края! Но она едва замечала эти степи, что разворачивались у нее перед глазами, вмиг исчезая, как только ее взглядулетал за горизонт, в ту даль, где ей мерещилось родное лицо изгнанника! Она ни вочто не всматривалась, проносясь со скоростью пятнадцать верст в час по западной Сибири, по местности, столь отличной от Сибири восточной. В самом деле: здесь мало возделанных полей, почва бедна, по крайней мере, если иметь в виду поверхность, ведь ее недра, напротив, изобилуют железом, медью, платиной и золотом. Поэтому промышленные предприятия здесь видишь повсюду, а сельскохозяйственные поселения редки. Где взять руки, чтобы обрабатывать землю, засевать нивы, собирать урожай, когда выгоднее взбалтывать почву взрывами или кайлом? Здесь крестьянина сменяет рудокоп. Кирка орудует повсюду, а штыковой лопаты нигде не сыскать.

И все же порой мысли Нади, покинув далекие окрестности озера Байкал, возвращались к той ситуации, которую она в настоящий момент переживала. Образ отца слегка затуманивался, и она видела перед собой своего великодушного спутника, сначала в поезде, идущем во Владимир, где волей провидения им довелось впервые увидеть друг друга. Она вспоминала его предупредительность при первой встрече, его приход в нижегородский полицейский участок, простоту и сердечность его обращения с ней, когда он назвал ее сестрой, его заботливость во время плавания по Волге и, наконец, все то, что он сделал в ту страшную грозовую ночь, спасая ей жизнь и рискуя своей!

Итак, Надя думала о Михаиле. Она благодарила Бога за то, что послал ей в пути такого отважного покровителя, великодушного и скромного друга.