Волчья ягода

И в то же самое мгновение с верхнего, чердачного этажа, где никто не жил и где дворничиха хранила всякий хлам, вот оттуда, свесившись с перил, на меня чуть не упала женщина… Она словно сложилась пополам, свесилась, и ее белые волосы, пахнущие яблоком и одновременно какой-то краской, коснулись моего лица… Я отшатнулась, увидев в просвете между решетками перил складки черного пальто, и закричала. Женщина, словно кукла, продолжала висеть на перилах, грозя рухнуть вниз головой и разбить себе голову… И тогда я решилась приподнять ее за плечи, чтобы рассмотреть лицо.

Да, безусловно, это была Мила. Из уголка ее рта стекала струйка крови. Прямо на лестницу. Она была – уже в который раз – мертва!

Я выбежала из подъезда и бросилась к машине. Слава богу, водитель сдержал свое слово и дождался моего возвращения.

– На вокзал? – спросил он и тем самым словно подсказал мне единственно верный путь.

– Да, – ответила я, одаривая его нежной улыбкой за то, что в эту ночь, наполненную призраками и кошмарами, я не осталась на этой жуткой улице одна.

– На вокзал, так на вокзал… Я уж думал, что вы не вернетесь…"

* * *

"Я щедро заплатила этому мужественному таксисту и, пожелав ему хорошей выручки, направилась к ярко освещенному зданию вокзала.

Хорошо ориентируясь, я быстро нашла на втором этаже ресторан, который к этому часу был почти пустой, и села за дальний столик.

– Он не обслуживается, – сказал мне официант в поношенной синей форменной курточке и белом фартуке.

– Не поняла…

– Этот столик не обслуживается.

– Но почему? Вы что, не можете донести до него поднос?

Я откровенно хамила, а потому рисковала остаться голодной.

– Я вам заплачу, если вы оставите меня в покое и обслужите как следует…

Я сделала паузу, ожидая, что официантишка все же клюнет на чаевые, но это оказалось бесполезным. Видимо, ресторан жил по своим, только ему ведомым законам, нарушить которые означало потерять работу.

– Хорошо. Я пересяду, – сдалась я, прислушиваясь к урчанию в животе, который тоже жил по своим, не терпящим вмешательств извне законам. – Куда?

От злости и нервного напряжения, которое грозило в любую минуту вылиться в истерику, я едва переставляла ноги.

– Вон там, видите, сидит мужчина… Советую вам не капризничать, а сесть к такому же, как вы, командированному. А если вы дадите мне хорошие чаевые, то я позвоню своему приятелю в гостиницу при вокзале, и он устроит вас в самом лучшем виде…

Официант словно читал мои мысли, потому что, пока я плелась до столика с командированным, я уже мысленно съела ужин и стала мечтать о кровати с теплым одеялом. Мне в тот момент было уже все равно, где она будет стоять: в гостинице ли, или прямо на мокром от дождя перроне… Главное, чтобы было одеяло.

– Что вы сказали?

Я подняла голову. Оказывается, я уже съела яблоко, которое взяла в вазе, и, дожидаясь своего заказа, принялась грызть черствый хлеб.

Прямо передо мной сидел мужчина и поглощал огромную котлету по-киевски. Это была настоящая котлета, из свернутого в рулет нежного розового куриного мяса, обвалянного в сухарях и обжаренного в кипящем масле, да еще и с косточкой. Я, оголодавшая до рези в животе, боялась смотреть на эту котлету и на счастливчика, который уминал ее прямо на моих глазах! Я даже успела возненавидеть их обоих – и котлету, и командированного…

Но когда передо мной возникло блюдо с пельменями, которые плавали в сметане среди веточек зелени, аппетит, заглушив все прочие чувства, и ненависть в том числе, дал мне возможность отдохнуть, получить удовольствие от еды и наконец успокоиться. В сущности, голод всегда был основным рычагом для выживания всего живого…

– Бьюсь об заклад, вам этот хлюст тоже предлагал помочь устроиться в гостинице, – заговорил командированный, оторвавшись от котлеты и теперь блаженно, как и подобает сытому человеку, посматривающий по сторонам, словно он обращался не к конкретной молодой женщине, поглощающей пельмени, а к кому-то невидимому, кто присутствовал рядом и мог услышать его.

– Вы можете биться хоть об заклад, хоть головой о стенку, но ночевать с вами в гостинице я не собираюсь, – огрызнулась я, чувствуя, как в глазах своего соседа по столику превращаюсь в котлету номер два – то есть объект наслаждения, но только уже иного свойства. Он поел и теперь на сытый желудок размечтался, как переспит со мной на казенной кровати в вокзальной гостинице.

– А с чего это вы взяли, что я собираюсь предложить вам переспать?

Я посмотрела на него и вдруг почувствовала, что мне стало душно… Мужчина был красив, и я не могла понять, как я не заметила этого в первые же минуты нашего соседства. Как я могла не обратить внимания на его густые черные волосы, обрамляющие длинное тонкое лицо, и эти полные губы, и эти глаза, по форме и цвету напоминающие маленьких серебряных рыб… Он был божественно красив и всем своим обликом (начиная от дорогой одежды и кончая золотым портсигаром) совершенно не вязался с вокзальным рестораном.

Я смотрела на него и мысленно уже взяла назад все свои оскорбительные для него слова. На меня снова, как недавно на улице Мичурина, напал столбняк.