Волчий камень

– Я… – Ранке уставился на вооруженную хозяйку, перевел взгляд на горничную. – Прошу прощения, я вам помешал?

– Нет, – смутилась Анита и опустила шашку лезвием вниз. – Это я просто… просто упражняюсь. Новая гимнастическая система, в России сейчас очень популярна… Проходите.

Вероника, спрятав скалку за спину, попятилась на кухню. Анита, не зная, куда деть свое нелепое оружие, пригласила полицейского в гостиную. Пока он, кряхтя и отдуваясь, устраивался в кресле, разглаживал усы и вытирал платком лысину, она юркнула в спальню и бросила шашку на кровать.

– Не хотите ли чаю, герр Ранке? Я распоряжусь.

– Чаю? Э-э… С удовольствием.

Когда Анита снова вошла в гостиную, на ее лице не было уже и тени смущения. Она села в свободное кресло напротив и напрямик спросила:

– Вы пришли рассказать мне о купце Володине?

– Не только. У меня есть и другие новости, которые покажутся вам любопытными. Но начнем все же с Володина. Что касается его личности, я мало что могу добавить к вашим сведениям. Действительно купец, постоянное жительство имеет в Мюнхене, занимается через посредников поставками в Германию русской пеньки, дегтя, чего-то там еще – я не уточнял. Вы хотели с ним повидаться? Он сейчас в Берлине, приехал по торговым делам, остановился в гостинице «Шпрее».

– «Шпрее»? Той, где проживает мадемуазель Бланшар?

– Да… Хм, занятное совпадение. В номере он сидит редко, все больше ездит по городу, посещает своих компаньонов.

– Мне говорили, он водит дружбу с адептами Вольной религиозной общины.

На добродушной физиономии Ранке отразилось искреннее неведение.

– На сей счет сведениями не располагаю, мадам. Хотя слышать это немного странно. Русские – известные ортодоксы, они очень набожны, ходят в церкви, соблюдают свои обычаи. А господа из так называемой Вольной религиозной общины, как я вам уже говорил, не признают никаких религий. Хотите откровенно? Я разогнал бы эту общину раз и навсегда. Идеи анархизма, пропагандируемые в какой бы то ни было форме, не позволят Германии выбраться из революционной пучины и ввергнут страну в окончательный хаос.

– По-моему, вы преувеличиваете, – заметила Анита. – Эти господа, как я понимаю, не призывают к неподчинению светским властям и тем более к террору. Да и жизнь в Берлине, кажется, вернулась в прежнюю колею. Беспорядков нет, через неделю прусский король подарит народу конституцию, и брожение в умах утихнет.

Вероника принесла поднос с чайными чашками и розетками, наполненными вареньем.

– Вы не чувствуете подводных течений, мадам, – грустно возразил Ранке, бездумно ковырнув ложечкой в розетке. – Если бы вы пожили в Германии подольше, вникли в ситуацию, вы бы поняли, что нынешнее спокойствие крайне неустойчиво. Мятежники не разгромлены, они затаились в ожидании повода для новых выступлений. Достаточно одного-единственного толчка, камня, брошенного в воду, и весь кошмар последних месяцев повторится, только, быть может, с куда более катастрофическими последствиями. Вы говорите, через неделю король подарит народу конституцию? Я жду этого момента с гораздо большим нетерпением, нежели когда-то в молодости дня собственной свадьбы. Принятие конституции может стать для Пруссии поворотным событием. Вы правы: напряжение должно ослабнуть – хотя бы на тот период, пока народ будет разбираться в сути новых законов и искать в них выгоду. Мне известно, что этого события боятся сами бунтовщики, и те из них, кто порешительнее, будут делать все возможное, чтобы поднять восстание еще до шестого декабря, дня, когда король должен объявить о своем решении.

– Времени у них немного, – сказала Анита, взглянув на календарь. – Сегодня двадцать девятое ноября.

– Вполне достаточно, чтобы устроить смуту. Революции вспыхивают быстро, мадам, я в этом убедился. Во всяком случае, быстрее, чем политики, находящиеся у власти, успевают принять соответствующие меры.

– Что же может послужить толчком к бунту?

– Все что угодно. Любая провокация. Убийство какого-нибудь известного в народе правдолюбца. Взрыв бомбы в толпе. Ловко пущенный слух о том, что правительство готовится ввести драконовские налоги. Выбор велик… Поэтому полиция и армия в эти дни должны соблюдать особую бдительность.

– Сочувствую полиции и вам лично. Вы собирались сообщить мне еще что-то важное?

– Я уверен, что это вас заинтересует. – Ранке прищурил левый глаз. – Новости касаются дела Вельгунова. Только что мне передали данные медицинского освидетельствования, которое по моей просьбе провел профессор Бернштейн. Вельгунова все-таки убили!

– Не нахожу в этом ничего сенсационного, – сказала Анита. – Я с самого начала была уверена, что Вельгунова убили. Но как?

– Он был отравлен. Редчайший препарат… забыл название, звучит очень мудрено. Его воздействие приводит к параличу сердечной мышцы – именно это и произошло с Вельгуновым.

– Но мы пили с ним из одной бутылки!

– Препарат находился непосредственно в бокале Вельгунова. Дело в том, что эту отраву чрезвычайно сложно выявить химическим путем, поэтому наши эксперты не сразу сумели обнаружить ее следы на стенках бокала. Только повторный анализ…