Волчий камень

Поговорить? Ха! Кто она такая, чтобы этот Володин-Романов стал перед ней отчитываться. Она не имеет никакого отношения к заговору, он увидит ее впервые в жизни. Глупо рассчитывать на откровенный разговор.

Анита стояла перед дверью и кусала губы. Сейчас очень пригодился бы совет Алекса. Уж кто-кто, а он в политике разбирается. Но она ничего не говорила ему о Володине и о своей поездке с Либихом в Аллею тополей. Считала, что Алексу не стоит пока об этом знать.

Что же делать? Время идет, в коридоре могут появиться горничные. Незнакомая дама, пристально разглядывающая чужую дверь, вызовет у них подозрения. Надо решать: или уходить, или…

Волевым усилием она прервала затянувшиеся раздумья и решительно постучала в дверь двадцать третьего номера.

Ей никто не ответил. Она постучала еще раз, и в груди шевельнулось то же неприятное ощущение случившейся беды, которое она испытала вчера в «предместье сараев», когда Ранке стучал в дверь комнаты Генриха Вейса.

Анита с силой толкнула дверь. Скрежетнули петли, и перед глазами предстала просторная, со вкусом обставленная комната дорогого отеля. Изящно изогнутые подлокотники кресел, золоченые шары на спинках широкой кровати, густой ковер на полу, подсвечники в виде амуров, целящих из луков в высокий потолок. И посреди всего – грубым, вызывающим диссонансом – грузное, бесформенно-мешковатое тело человека, висящее в петле.

Анита отшатнулась. Ухватившись за дверную ручку, застыла у порога, но заставила себя пересилить страх и осторожно, стараясь ни до чего не дотрагиваться, приблизилась к висельнику на расстояние трех-четырех шагов. Теперь можно было рассмотреть его лицо – страшное, синее, с вывалившимся языком.

Сомнений не было – перед ней на шелковом шнуре висел коммерсант Володин, владелец мюнхенской торговой компании. По другой версии – великий князь и законный претендент на российский престол Константин Павлович Романов.

* * *

Не помня себя, Анита сбежала по гостиничной лестнице вниз. Старичок-портье поднял на нее удивленные глаза.

– Господин Володин воспринял ваше известие слишком близко к сердцу?

– Господин Володин не в состоянии воспринимать какие-либо известия. Его сердце остановилось… Он мертв!

– Что? – Портье вытаращился на нее, но Анита не дала ему времени на переваривание услышанного.

– Вызывайте полицию! Слышите? В двадцать третий номер!

Портье засуетился, стал зачем-то листать журнал с фамилиями постояльцев. Неловко повернувшись, задел локтем стену, и два или три ключа звякнули об пол. Анита устремилась к выходу. Отворила тяжелую дверь и – столкнулась нос к носу с Гельмутом Либихом.

От неожиданности опешили оба. Анита пришла в себя первой и, схватив Либиха за руку, не дала ему проскочить мимо.

– Вы к НЕМУ?

– Я… – Либих на какое-то мгновение растерялся, словно не сразу понял, о ком идет речь. – Нет… я за вещами мадемуазель Бланшар. Она переехала ко мне…

– Скоро здесь будет полиция, – сообщила Анита, не позволив ему договорить.

Лицо Либиха посерело.

– В чем дело? Вы были у НЕГО?

– Я была у НЕГО. И нашла ЕГО мертвым.

Они стояли на пороге, держась за дверь с разных сторон. Либих дернул Аниту к себе – резко и бесцеремонно.

– Быстрее! Быстрее отсюда…

Именно так – быстрее! Страх вытолкнул Аниту из гостиницы, как пробку из бутылки с шампанским. Ей все равно было, с кем бежать, – лишь бы быстрее и лишь бы подальше. Либих увлек ее за собою, она не сопротивлялась, даже не думала, куда и зачем он ее тащит. Прохожие шарахались от них, экипажи обдавали грязью, но Либих не замечал ничего и бежал, бежал по улицам, остановившись только тогда, когда Анита, чьи колени уже подгибались от изнеможения, взмолилась о пощаде.

– Ладно, хватит, – хрипло выговорил химический магнат, свернув в подворотню. – Надеюсь, здесь мы в безопасности…

– Кто нас преследует? – не успев отдышаться, спросила Анита.

– Может быть, никто. Может быть, это только мои иллюзии… Но если вы говорите, что нашли ЕГО мертвым, значит… Проклятье! Я сам не понимаю, что это значит.

– Вы говорили, что на Володина идет охота. Есть противники заговора, они следили за ним…

Либих посмотрел на нее серьезно, и ей почудилась в этом взгляде огромная, смертельная тоска.

– Как я устал! Вы не представляете себе, как я устал…

Анита молчала, интуитивно угадав, что сейчас его лучше не перебивать, не лезть с вопросами. Расскажет сам. И расскажет, судя по всему, что-то крайне важное. Такое, после чего сразу спадет пелена, окутывавшая события последних пяти дней.

– Хотите правду? – Либих глядел на нее не злобно, не с угрозой, как позавчера, когда он восседал за столом в собственном кабинете, а с мольбой и надеждой на облегчение, как смотрит тяжелобольной на кажущегося всемогущим врача.

– Разве в прошлый раз вы сказали неправду?

Либих шагнул из подворотни наружу. Анита поняла: хочет убедиться, нет ли слежки. Сама она осталась на месте, стояла под стеной, все еще не в силах усмирить колотившееся после пробежки сердце.