Волчий камень

По всем улицам уже прозвучал призыв к мести. На Кенигштрассе и Лейпцигштрассе были построены баррикады, причем были использованы проезжавшие мимо экипажи, которые народ тут же останавливал и опрокидывал. Меж тем гвардейцы изменили линию своего поведения: народ уже не видел перед собой врага. Солдаты присоединились к восставшим. Все единодушно считали, что необходимо свергнуть правительство. Народ слишком ненавидел реакцию…»

Глава первая. Простреленная афиша

Тост за Гофмана. – «Лютер унд Вегнар». – Загадочный человек Андрей Еремеевич Вельгунов. – Путешествие по Европе. – Чем опасен Берлин. – Бокал вина и американская сигара. – Жандармская площадь. – Необычная пара. – Смерть, в которую трудно поверить. – Дом на Фридрихштрассе. – Веселая песня об отсутствии денег. – Анита приходит в ужас. – Кое-что о кулачном бое. – Неожиданный визит. – Экипаж у крыльца. – Извозчик по имени Гюнтер. – Максимов попадает в ловушку.

– Говорят, в этом ресторанчике любил сиживать сам Гофман, – сказал не без благоговения господин Вельгунов и поднял бокал, наполненный красным вином. – Ну что, Анна Сергеевна, выпьем за бессмертную душу гения?

– За бессмертную душу гения не выпить грех, – улыбнулась Анита, и бокалы, соприкоснувшись, тонко звякнули.

Маленький ресторан «Лютер унд Вегнар», расположенный на Жандармской площади в центре Берлина, был стар, темен и навевал мысли о бренности всего земного. Сидя за столиком, Анита оглядывала ветхие, державшиеся на честном бюргерском слове стены, мебель, помнящую, вероятно, еще времена славного победителя французов и турок Карла Пятого, мутные оконные стекла в расхлябанных рамах и понимала, что ресторанчик доживает свои последние годы.

– Гофман? – переспросила она, пригубив вино. – Боюсь, Андрей Еремеевич, для нынешнего поколения немцев это не повод, чтобы устраивать здесь музей. Для них Гофман был всего лишь камергером, чиновником, советником апелляционного суда. Многие уже и не помнят такого имени.

– Увы! – грустно согласился Вельгунов. – Знаете, что написано на его памятнике? «Отлично исполнял обязанности чиновника». И только потом – «Был поэтом, художником, музыкантом». Чудовищная нелепость!

«Нелепость», – подумала Анита. Но разве все, что происходит в Германии, не есть одна сплошная нелепость? На сравнительно небольшом, сопоставимом с какой-нибудь русской провинцией участке земли толкутся, бодаясь между собой, четыре десятка государств. Хорошо хоть, не триста, как было в начале века!

– О чем задумались, Анна Сергеевна? – спросил Вельгунов.

С ним Аните было просто и весело. Познакомились они недавно, дней пять тому назад: он сам подсел за ресторанным ужином к незнакомой паре и, пользуясь свободой местных нравов, без лишних церемоний представился: «Андрей Вельгунов, русский дворянин. Вы только что из России – угадал? Будем знакомы».

Алекс тогда набычился, стал разглядывать незнакомца с подозрением, но Анита привычным движением толкнула мужа в бок и ответила молодому вихрастому брюнету с красивыми серыми глазами: «Да, мы из России. Меня зовут Анна… Анна Сергеевна. Правильнее – Анита, но я привыкла и так… Я родом из Испании, пусть вас это не удивляет. А это мой супруг – Алексей Петрович Максимов, инженер».

«Вы в Берлине по делам?» – спросил Вельгунов, по-свойски протягивая Максимову руку.

«Нет, просто путешествуем… Засиделись дома, решили развеяться».

Так и познакомились.

С тех пор как Алекс, пресыщенный усердной службой на благо Отчизны, вышел в отставку, у супругов Максимовых появилось достаточно свободного времени. Стеснения в средствах они не испытывали – две деревни в Псковской губернии, доставшиеся Алексу от родителей в качестве свадебного подарка, приносили пусть не астрономический, но вполне сносный доход. Максимовы жили большей частью в Петербурге, однако дом снимали скромный, прислуги сверх меры не держали, салонов не устраивали, и Анита обнаружила, что сэкономленных денег, хранимых по настоянию Максимова в Государственном коммерческом банке, вполне довольно для того, чтобы совершить давно задуманную поездку по Старому Свету.