Волчий паспорт

Когда мы в Боровицкие воротавходили депутатами надежд,я помню —                  мрачно каркнула ворона,зубец кремлевский выбрав,                                           как насест,но СССР стал вроде стадиона,где все,           как матч, смотрели Первый Съезд.Смерд в депутатах нам казался князем,и женщины,                   роняя клипсы наземь,совали нам цветы и леденцы,шепча, как в трансе:                              «Травкин!                                             Афанасьев!»,крича, как на хоккее:                                «Молодцы!»,но, прошлого с грядущим не прикрасив,

кровь юнкеров сочилась сквозь торцы,и чудились казненные стрельцы…Небрежные родители свободы,мы как могли, так принимали роды,преступно неумелые отцы.Надеялся наивный Первый Съезд,что Бог не выдаст, а свинья не съест.Нас выдал тот, кто не дорос до Бога,да мы и сами выдали его,ну а свиней так оказалось много,что хрюкать стали все на одного.Спасеньем стало или наказаньем,когда, неукротимо бородат,провинциал-идеалист Казанниктак пламенно пожертвовал мандат?Как хорошо, что Сахаров не виделто, что не мог представить тот наш съезд, —молниеносно-медленную гибельСССР —               «Титаника» надежд.

История, что нам за место дашь ты?Могли ли догадаться мы о том,что мы прикроем Белый дом однажды,позволив расстрелять его потом?Дурманил депутатов-демократоваплодисментов судорожный плеск,но наших доморощенных сократовиз власти постепенно выжал плебс.Зачем вообще нужны им либералы?Для выборов.                     Как слуги-подбиралываляющихся праздно голосов.А сразу после выборов дорогупусть позабудут к главному порогу —не допускать, как шелудивых псов!Капитализма с ангельским лицомне вышло.                Из троянистого брюхапосыпались вор, киллер, стёбарь, шлюха,

катала, рэкетир.                        Не жизнь – мокруха!И с красным флагом нищая старухагрозит России нищетою духаи апокалиптическим концом.Мы сами не добрее, чем ЧК.Нас мучают ли тени ночью позднейКоротича, отшвырнутого в Бостон,и преданного нами Собчака?Нам заменила дружбу, как бесовка,вихляющая бедрами тусовка.В гражданской импотенции страна.Но если нет в нас больше прежней страсти,в грядущем, на обломках деньговластьянапишут разве наши имена?И в Оклахоме,                       или в Барнауле,меня терзают,                     как под кожей пули,вопросы, от которых Бог не спас:

так это мы надежды обманулиили надежды обманули нас?А все-таки я верую в Россию,в надежды наши —                               пусть полуживые.Их растоптали,                        но не навсегда.Как нам Боннэр сказала —                                           мы не быдло.Россия,           за которую не стыдно,да сложится из нашего стыда!И пусть мне тоже наплевали в душу,да так, что не желаю и врагу,я без надежды жить не то что трушу —жить без надежды просто не могу.

Безвозрастный возраст

Однажды я влюбился в портрет.

Трудно этому поверить, но он был не мой собственный.

Это была фотография двадцатилетней женщины, снятая шестьдесят лет тому назад.