Читаем Волчий паспорт полностью

Волчий паспорт

Почему в культурном департаменте Москвы появилась странная тенденция не разрешать установление мемориальных досок писателям в связи с тем, что Москва якобы станет похожей на крематорий? Во всем мире самыми прославленными являются именно те города, где больше всего мемориальных досок. А у нас дело дошло до того, что жильцы дома, где жил Юрий Трифонов, не получив разрешения властей, установили мемориальную доску внутри подъезда. Вдова Юрия Казакова, чьи рассказы включены в школьную хрестоматию рядом с прозой Гоголя, Тургенева, Чехова, тоже получила каменно-равнодушный отказ, подписанный первым заместителем председателя Комитета по культуре правительства Москвы А. И. Лазарева: «Сообщаем Вам, что в связи с перегрузкой фасадов многих зданий в Москве мемориальными досками компетентные организации Правительства Москвы подготовили рекомендации о нецелесообразности дальнейшего использования этой формы увековечения памяти, которые получили поддержку у руководства города». Какие культурные люди! Их не волнует перегрузка фасадов Москвы и ее улиц рекламами казино, иностранного нижнего женского белья, табака, спиртных напитков, сомнительными скульптурами, но вот имена, представляющие гордость нашей отечественной литературы, — это для них лишняя забота.

Своего достойного увековечения ожидают и такие недавно ушедшие от нас крупные писатели, как Борис Можаев, Владимир Солоухин, и менее известный, но прекрасный вологодский поэт Виктор Каратаев и ряд других литераторов, хранивших в чистоте наше русское слово.

Но внимания заслуживают не только мертвые, но и живые писатели. Знают ли наш президент и правительство, что писатели принадлежат к тем париям, которым в случае болезни не выписывается бюллетень?

Необходима всесторонне разработанная широкая федеральная программа поддержки изданий и распространения отечественной литературы. Надо восстановить структуру, занимающуюся организацией встреч писателей с читателями.

Думается, что следует рекомендовать Министерству образования разработать программу «Писатели в университетах» Надо всячески способствовать скорейшему утверждению закона о том. что финансовые суммы, идущие на поддержку национального искусства или литературы, налогом не облагаются.

Данное обращение не есть новая попытка иждивенчества писателей за счет государства.

Это отстаивание права на уважение к литературе как к профессии.

Если эта профессия станет в России вымирающей, то и наши надежды постепенно вымрут, как наши поэты.

Елг Евтушенко Июль 19971.

P.S. Ответа на это письмо автор так и не получил. Ни от одног го из адресатов.

Воспоминание о первом съезде

Когда мы в Боровицкие ворота входили депутатами надежа, я помню —

мрачно каркнула ворона, зубец кремлевский выбрав,

как насест, но СССР стал вроде стадиона, где все,

как матч, смотрели Первый Съезд.

Смерд в депутатах нам казался князем, и женщины,

роняя клипсы наземь, совали нам цветы и леденцы, шепча, как в трансе:

«Травкин! Афанасьев!», крича, как на хоккее: «Молодцы!», но, прошлого с грядущим не прикрасив, кровь юнкеров сочилась сквозь торцы, и чудились казненные стрельцы… Небрежные родители свободы, мы, как могли, так принимали роды, преступно неумелые отцы.

Надеялся наивный Первый Съезд, что Бог не выдаст, а свинья не съест.

Нас выдал тот, кто не дорос до Бога, да мы и сами выдали его, ну а свиней так оказалось много, что хрюкать стали все на одного.

Спасеньем стало или наказаньем, когда, неукротимо бородат, провинциал-идеалист Казанник так пламенно пожертвовал мандат?

Как хорошо, что Сахаров не видел то, что не мог представить тот наш съезд, — молниеносно-медленную гибель СССР -

«Титаника» надежа.

История, что нам за место дашь ты?

Могли ли догадаться мы о том, что мы прикроем Белый дом однажды, позволив расстрелять его потом?

Дурманил депугатов-демократов аплодисментов судорожный плеск, но наших доморощенных сократов из власти постепенно выжал плебс.

Зачем вообще нужны им либералы?

Для выборов.

Как слуги-подбиралы валяющихся праздно голосов.

А сразу после выборов дорогу пусть позабудут к главному порогу — не допускать, как шелудивых псов!