Волчицы из Машкуля

— Сто тысяч франков слишком небольшая сумма, чтобы ехать в такую даль. Послушайте, признайтесь лучше, что вы условились о двухстах тысячах франков, а мне даете лишь четверть обещанной суммы с учетом того, что я местный и мне не надо тратиться на дальние переезды. Черт возьми! Вам повезло: двести тысяч франков — это кругленькая сумма, и она хорошо звенит… Ну, что ж, будем доверять правительству. Однако кто может поручиться, что вы не скроетесь, прихватив денежки, после того как они будут вручены вам, а не мне? Вы не подскажете, в какой суд мне обращаться, если такое произойдет?

— Дорогой мой, в политике соглашение скрепляется доверием.

— Так вот почему так хорошо выполняются политические соглашения? Скажу вам откровенно: я предпочел бы другие гарантии.

— Какие?

— Вашу расписку или расписку того министра, с кем вы договорились.

— Хорошо, постараюсь вам ее предоставить.

— Тише!

— Что?

— Вы ничего не слышите?

— Да, мне кажется, что к нам приближается телега.

Мужчины тут же вскочили на ноги, и при луне, светившей особенно ярко в ту ночь, Жан Уллье, не упустивший ни единого слова из их разговора, смог хорошо разглядеть их лица.

Один из них был ему незнаком, однако другой был Куртен, которого, впрочем, он уже узнал по голосу, когда тот упомянул Мишеля и Волчиц.

— Вернемся, — сказал незнакомец.

— Нет, — ответил Куртен, — мне надо вам еще многое рассказать. Спрячемся в кустарнике, пусть путник, что появился так некстати, проедет стороной, и тогда закончим наш разговор.

И они пошли к кустарнику.

Жан Уллье понял, что ему пришел конец; однако, не желая быть застигнутым подобно зайцу в норе, он приподнялся на колени и выхватил из-за пояса свой укороченный нож, который мог пригодиться в рукопашной схватке.

Не имея другого оружия, он решил, что перед ним безоружные люди.

Однако Куртен, увидев поднявшуюся в зарослях мужскую фигуру и услышав, как треснули под ним колючие ветки, отступил на три шага и, не сводя глаз с силуэта, похожего на тень, поднял ружье, спрятанное за поваленным деревом, зарядил один из его стволов, приложил приклад к плечу и выстрелил.

Раздался приглушенный крик.

— Что вы сделали? — спросил незнакомец, решив, что Куртен несколько поспешил с выстрелом.

— Посмотрите, — ответил побледневший и дрожавший от страха Куртен, — за нами следили!

Незнакомец подошел к кустарнику и раздвинул ветки.

— Осторожно! Осторожно! — крикнул Куртен. — Если это шуан и он только ранен, он бросится на вас.

И Куртен, зарядив второй патрон, держался на некотором расстоянии, готовый открыть огонь.

— Это действительно крестьянин, — сказал незнакомец, — и мне кажется, что он мертв.

Незнакомец схватил Жана Уллье за руку и вытащил из канавы.

Увидев, что мужчина не двигается, Куртен решил подойти поближе.

— Жан Уллье! — воскликнул он, узнав вандейца. — Жан Уллье! Честное слово, я уже сомневался в том, что смогу когда-нибудь убить человека. Черт возьми, раз так случилось, то уж лучше он, чем кто-нибудь другой. Поверьте, это действительно удачный выстрел.

— А пока что телега все больше приближается, — произнес незнакомец.

— Да, подъем уже позади, и лошадь перешла на рысь. Поторопимся, нельзя терять ни минуты. Надо поскорее уносить ноги. Он действительно мертв?

— По всей видимости, да.

— Тогда бежим!

Незнакомец отпустил Жана Уллье, и тот повалился на землю как сноп.

— Да, ему крышка! — воскликнул Куртен.

Затем, все же опасаясь подойти поближе, он указал на труп рукой:

— Вот где гарантия выкупа, и получше любых расписок: этот труп стоит двести тысяч франков.

— Почему?

— Это единственный человек, кто смог бы вырвать из моих рук ищейку, о которой я вам только что говорил. Я ошибался, когда считал, что он убит. А теперь, когда я в этом уверен, вперед! На охоту!

— Пора, вот и телега.

В самом деле, телега была уже шагах в ста от кустарника.

Мужчины бросились в заросли и скрылись в темноте, в то время как к месту разыгравшейся драмы спешила встревоженная услышанным выстрелом вдова Пико, которая приехала за Жаном Уллье, чтобы выполнить данное ему обещание.

XI

КОЗНИ МЕТРА КУРТЕНА

Всего за несколько недель в жизни героев нашего повествования произошли большие перемены.

В четырех департаментах Вандеи было объявлено осадное положение; повсюду были расклеены листовки, в которых генерал обещал не преследовать сельских жителей, если они сложат оружие. Восстание захлебнулось в самом начале, и большинство вандейцев потеряло всякую веру в будущее; некоторые крестьяне решили последовать совету, который им давали их же предводители, отпуская их на все четыре стороны, и сдались; однако гражданские власти не сдержали обещаний, данных военными: отобрав оружие, они арестовали участников восстания, и значительное число доверчивых крестьян оказалось за решеткой; такая недальновидная политика властей не способствовала миролюбивому настрою самых осторожных, решивших подождать до лучших времен.