Волчонок

«Серёжа, привет! У нас всё по-прежнему. С Антоном разговариваем три раза в день – «завтрак на столе», «обед на столе», «ужин на столе». Пробовала спрашивать про уроки – зареклась. Иногда мне кажется, что эта ноша мне не по силам. Серёжа, я вот что подумала: может он знает, что вы его усыновили? Мог ему кто-то сказать? Неужели мамина смерть на него так повлияла? Он никогда не был ласковым, но и таким злобным тоже. Я не знаю, в чём причина, но он видит во мне врага. И к деду ехать не хочет. Вчера сказала, чтоб собирался в субботу поедем, так он огрызнулся: «Чего я там не видел?» Конечно, человек ко всему привыкает, и я уже не волнуюсь за него так, как прежде, да и Зинаида Трофимовна сказала, что можно начать процесс возвращения в детский дом, но для этого нужно будет приехать тебе. Ты помнишь Нину Сергеевну? Коменданта моего общежития? Она на днях ко мне приходила и видела, как Антон себя ведёт. Говорит: «Ира, а оно вам с Сергеем надо? Расплачиваться за чьи-то грехи? Вы же не знаете, может, у него отец алкоголик, или мать ненормальная…» Она вообще не понимает, как я терплю такое к себе отношение. Не хотела тебе писать, но с кем же ещё поделиться? Я ему за что-то, уж не помню, за что, замечание сделала, а он в ответ: «Какая разница? Я всё равно с вами жить не буду». Ни больше, не меньше…

Ты пишешь, что мне здесь виднее, что тоже не можешь растопить лёд в его сердце… но, Серёжа, никак не могу я понять – мы взрослые люди, и не можем справиться с десятилетним мальчишкой? Конечно, я буду терпеть, но как же мне тяжело! Володя говорит, что я ангел. А какой я ангел? Я кажусь себе немолодой и усталой. Я хочу приходить домой и знать, что меня ждут, а не натыкаться на стену из неприязни. Откуда она? За что? В субботу все равно поедем в Ржаные Поля. Там в клубе будет торжественное присвоение воинских званий и я хочу видеть, как Володе дадут капитана. Надену новые брюки, любимую блузку и буду неотразимой – это Володя так говорит. Знаешь, как он меня называет? Пацаночкой. Правда, смешно?»…

* * *

«Антоша! – ахнула Ира, зайдя в комнату к Антону, – ты еще сок не выпил? Ты же любишь томатный! И булку не съел? Ну-ка, быстренько ешь – и поехали!» «Не поеду, – буркнул Антон. – Мне там скучно!» «Ничего, поскучаешь…. сегодня в клубе будут новые звания присваивать. И дяде Володе – тоже. Ему будет приятно увидеть нас в зале. Ну, пей скорей сок!»

Почему растекается по белой в синий горошек блузке кровавого цвета пятно?

И Антон смотрит испуганно и удивлённо, сжимая в руке полупустой стакан?

«Ну, вот что, друг ты мой ситцевый, – прошептала она. – Я больше так не могу. Прости».

* * *

Почему она думала, что легко быть невестой? Сшила белое платье – и всё! А какое платье? Короткое? Длинное? С вырезом? С рукавами? А туфли? Фата?.. И не у кого совета спросить, у Володи на все вопросы один ответ: «Тебе, пацаночка, всё к лицу! Что ни надень, всё равно красавица!» Ну, может, и не красавица, но что симпатичная, это точно! И счастливая. Впервые с того дня, когда умерла Нонна, Ира не ходит, а вращает ногами земной шар. Даже папа ожил – в клубе заказал оркестр, в офицерской столовой – еду, договорился с фотографом…

Из Москвы приехал Серёжа, радостно заявляя: «Я за месяц рапорт подал, шутка ли, сестрёнка замуж выходит!»

Из Омска прилетела Татьяна Петровна – Володина мама. Ира волновалась, встречая её на станции, а вдруг не понравится? Высокая женщина вышла из вагона, обняла сына, внимательно посмотрела на Иру и улыбнулась: «Ну, слава Богу, услышал мои молитвы! Точно такой я свою дочку и представляла!»

Зинаида Трофимовна позвонила через пару недель после свадьбы:

– Антон не у вас?

– Нет, – ахнула Ира. – Что-то случилось?

– Он убежал. Мы заявили в милицию. Если придет к вам – сразу дайте нам знать». Если прийдёт… Если прийдёт…

Она хочет забыть тот день почти полгода назад, когда они отвезли Антошку в детдом.

Забыть о том, как и она, и Серёжа, и дед просили Антона измениться, как объясняли ему, что если ребёнок не хочет жить с родными, его отдают в детский дом, что они не хотят этого делать, потому что любят его и не понимают, почему он их так ненавидит…

– Потому что вы всегда врёте, – сказал Антон. – Вы меня никогда не любили. Я не хочу с вами жить.

Десятилетний мальчишка – и трое взрослых…

Прости нас, Антон.

Глава 6

Узнал бы он их, доведись где-то встретить? Вряд ли – за двадцать-то лет…

Двадцать лет прошло с того дня, как он видел их в последний раз – не похожего на себя деда, вытирающего глаза жёлтым платком. Вот ведь, он не помнит, что дед говорил, а жёлтый цвет помнит, не помнит отца, который в последний момент, уже в кабинете директора, крепко обнял его и сказал: «Прости, сын». И совсем не помнит маму Иру…

Он простил их лет десять назад, когда начал кое-что понимать в этой жизни. Простил и в первые же каникулы поехал в Ржаные Поля.