Воля богов! (СИ)

   От одного имени грозного властелина царства мёртвых Тезей даже протрезвел. Он отхлебнул огромный глоток, встряхнул головой, глаза его вспыхнули.

   -- Да! - воскликнул он. - Я в деле!

   Гробовая тишина царила у причала, к которому приставала лодка Харона, перевозившая покойников в царство мёртвых. Очередь на перевоз была длинная, но никто не толкался, не пытался пролезть вперёд, не размахивал удостоверениями и не пытался качать права. Никто в этой очереди никуда не спешил. Таков был порядок, соблюдавшийся век от века. Но в этот день древний обычай был нарушен. Двое героев, шумя и раскидывая покойников, протолкались к лодке и вскочили в неё, Тезей пихнул перевозчика Харона к вёслам и закричал:

   -- Быстро гони на тот берег!

   -- Как это гони, - пробормотал Харон, - туда ж только мёртвым можно. Есть у вас свидетельство о смерти или хотя бы пропуск какой?

   Тезей приставил к его груди меч.

   -- Вот тебе моё свидетельство, мандат и пропуск!

   -- Но по инструкции...

   -- Сейчас башку тебе отрежу, вот и вся, нахрен, инструкция!

   -- Но зачем же вам туда? Там же пути назад нету, там ужасы, чудовища...

   -- Ха! Напугал Тезея Минотавром! Делай что говорят, папаша, а о самих себе мы уж без тебя позаботимся!

   Перетрусивший Харон не решился больше ничего возразить и поспешно загрёб к другому берегу.

   У входа в царство мёртвых на троне сидел Аид. Вид его был, как обычно, мрачен. Лежавший у его ног Цербер зарычал было на непрошенных посетителей, но, встретившись глазами с пылающим взглядом Тезея, испуганно заскулил, поджал хвост и заполз под трон.

   -- Короче, Аид! - без предисловий и не дожидаясь, когда к нему обратятся, заговорил Тезей. - Это Пирифой, между прочим, герой, а жены у него нет, а у тебя есть. В виду этой вопиющей несправедливости убери свою шавку и отдавай нам Персефону, а мы тогда никого тут не покалечим.

   Аид выслушал дерзкую речь спокойно и таким же мрачным как обычно тоном сказал:

   -- Вы присаживайтесь, молодые люди. Обсудим ваше предложение.

   Обескураженные таким хладнокровием герои послушно опустились на возникшие позади них каменные кресла. Щёлкнули цепи, и они оказались напрочь прикованы к своим местам.

   -- Ты что, совсем озверел, хрен ушастый! - взвыл Тезей, пытаясь вырваться из нерушимых оков.

   -- Посидите, молодые люди, и подумайте над своим поведением, - спокойно и, как всегда, мрачно сказал Аид. - Времени вам даю на это много. Вечность.

   Тезей опять что-то завопил, но экран ясновизора погас, и голос Тезея заглох, не прозвучав.

   "Двое придурков", - подытожил увиденное Зевс.

   -- А всё почему! - с жаром заговорил бог войны Арес. - Звереют герои от безделья. Война нужна. Без неё богам скоро от героев житья совсем не станет.

   -- Знаешь, Арес, - недовольно проворчал в ответ Зевс, - если вдруг когда-нибудь меня заинтересует твоё мнение, то, не сомневайся, я его у тебя спрошу.

   Сказав это, он встал и пошёл прочь. Остальные боги последовали за ним.

Подвиги Геракла

   Никогда ещё небо над Элладой не было так ясно, никогда ещё солнце не светило над Олимпом так ярко и весело. Никогда ещё не было так светло и радостно на душе у громовержца Зевса. К нему в гости пришёл его любимый сын.

   -- Здравствуй Геракл! Здравствуй, сынок мой дорогой! - сказал громовержец, сходя с трона навстречу славному богатырю и величайшему полубогу. - Как же давно я тебя не видел, как же ты вырос и возмужал за это время!

   -- Здравствуй папка! А вот ты-то совсем не меняешься!

   Геракл так крепко обнял отца, что захрустели кости. Любой другой помер бы от такого приветствия, да и Зевс с трудом перенёс могучие объятия сына, но и виду не показал, что ему больно. Солнце над Элладой светило так же ярко.

   Никто не скажет точно, почему из великого множества своих детей Зевс особенно любил именно этого - огромного и нескладного, не блещущего умом, но простодушного и прямолинейного. Возможно, потому, что его мать Алкмену он любил больше всех других смертных женщин - трое суток подряд. Cолнце на это время остановилось, и время прекратило свой ход, но Гера, жена Зевса, это заметила и невзлюбила Геракла больше, чем всех остальных побочных детей мужа. А может быть, простодушие и наивность сына были именно тем, чего не хватало Зевсу среди окружавших его цинизма, расчётливости и подхалимства. И многое такое, за что любой другой понёс бы жестокую кару, сходило Гераклу с рук.

   -- Ну, давай, сынок, рассказывай, как твоё житьё-бытьё. Где был, что видел, чем занимаешься. Я слышал, твоя служба у Эврисфея закончилась, ты совершил все положенные подвиги?

   -- Подвиги-то я совершил, - махнул рукой Геракл, - да толку-то мало. Борешься всё, борешься, а несправедливости в мире всё не убывает и не убывает.

   -- Как же это ещё несправедливость в мире остаётся, если такой герой взялся с ней бороться? - улыбнулся Зевс.