Воля небес

– Может, и так, господин, да только у нее есть один большой плюс. При такой ширине и плоском дне сие убожество не перевернется, даже если десять больших бомбард на палубу поставить. И дать полный залп с одного борта. Ну, и скорость будет неплохой при малой волне. В большую она, понятно, зароется.

– Неделя, говоришь? – задумался подьячий. – Да, хуже некуда. Но на безрыбье… Покупай и делай. Только раскрась все потом поярче: синим, красным, желтым, и на Москву-реку к Кремлю отгони. Иоанн Васильевич наверняка посмотреть захочет, за что казна столько денег отвалила и чем мы море станем покорять. Понял?

– Дело знакомое, – засмеялся датчанин. – Сделаем красиво! Токмо тогда еще рублей десять сверху. Надстройки изнутри кошмой обить, рундуки и шкафы сделать да снаружи застругать и маслом вареным промазать, фальшборт надстроить. В трюмы короли, знамо дело, не лазят. Но в каюту могут зайти, с ней придется постараться.

Дело свое Карст Роде и вправду знал неплохо. В неделю, конечно, не уложился – но за девять дней превратил страшный видом шитик в нарядную игрушку, словно с лубочной картинки: синий корабль с желтыми фальшбортами, все двери, окна и углы надстроек прокрашены темно-малиновым цветом, палуба отливала янтарем из-за трех слоев вареного масла, каюты выстилали ковры и украшали шкафы с резными дверцами. На носу шитика восседала миловидная девушка. Кого она должна была изображать, следовало из названия корабля: «Веселая невеста».

Правда, корпус от этих дополнений течь не перестал – но вот второй настил свое дело сделал – палуба больше не прогибалась и даже не поскрипывала, а в местах для установки пушек Роде накатил даже третий, поперечный слой из толстого теса.

К концу апреля в Москву наконец-то добрались холопы из поместья, и с их помощью датчанин перегнал шитик к причалу у Боровицких ворот Кремля, где на него общими усилиями и стали устанавливать чугунные пушки со столь большими стволами, что в них запросто бы пролезла упитанная курица. Дело было невиданным, незнакомым, а потому двигалось медленно.

Интерес к чуду диковинному среди москвичей оказался столь велик, что Иоанн приказал выставить стрелецкую стражу, дабы отгоняла любопытных. Сам же государь до времени не приходил. А вот Мария Темрюковна не утерпела, прискакала со свитой из десятка таких же молодых девиц, среди которых княжна Шуйская казалась самой великовозрастной. С седла спускаться не стала, посмотрела издалека. Поймав взгляд подьячего, помахала ему рукой, сказала что-то Мирославе. Но что именно – княжна так и не передала.

Только к шестому мая – в день святого Георгия Победоносца, корабль был наконец-то готов к первому походу. Не полностью – трюмы пока еще оставались пустыми, ни пороха, ни ядер, ни съестных припасов в них не погрузили. Но пушки и пищали стояли на местах, ванты были натянуты, паруса подвязаны к реям, а холопы более-менее разобрались, как со всем этим хозяйством управляться.

Похоже, через кого-то из опричников Иоанн Васильевич за хлопотами своего подьячего присматривал, поскольку именно в этот день, где-то после полудня, государь вышел из Боровицких ворот в сопровождении небольшой свиты, из которой Басарга узнал только Михайлу Воротынского и Дмитрия Годунова.

Худородный Годунов, сумевший вернуть из Крыма на отчину царского брата, ныне был уже не тем запуганным помещиком, коего Басарга со товарищи допрашивал в пыточном подвале. Ныне он ходил с высоко поднятой головой и широко развернутыми плечами, в шитой золотом ферязи да шубе собольей, бороду носил длинную и окладистую, шелковистую, вычесанную с любовью и с краю в косичку заплетенную. Сразу видно – не простой смертный идет, постельничий царский вышагивает. Даже родовитый князь Воротынский таким гоголем не красовался. Иоанн же в очередной раз оделся игуменом, смотрясь этаким тихим черным вороном в окружении распушившихся токующих павлинов.

Как бы прогуливаясь, Иоанн Васильевич прошел по деревянной мостовой к причалу, спустился на него:

– Ой, а что это тут такое? – удивленно вскинул он брови.

Что за игру затеял повелитель, Басарга гадать не стал, склонился в низком поклоне:

– Доброго тебе здоровия, государь.

– К вашим услугам, ваше величество! – Датчанин, после первых оттепелей разжившийся широкополой шляпою с пером, запрыгал, выгибаясь, словно кот, и вздымая шляпой пыль.

Холопы же просто упали на колени.

По сходням повелитель всея Руси поднялся на шитик, молча осмотрел закрепленные на деревянных полозьях пушки, прошел на нос, где на вбитых в пол рогатинах были привязаны стрелецкие пищали, вернулся к пушкам, пнул ногой:

– Как же вы их в цель наводить станете, коли закреплены насмерть?