Воля павших

Куклы наши – не живые,Только все же не простые.Вы смотрите, примечайте,Да знакомых узнавайте…

По сигналу его руки занавес разъехался в стороны и началось представление…

Князь имел трех сыновей.Старший был других хитрей,Средний был других богаче,Младший – только что храбрей…

…На фоне грубовато, хотя и ярко нарисованных декораций некоего богатого города началась вполне обычная история. Только персонажи были одеты так, что в старшем сыне сразу можно было узнать горожанина, в среднем – лесовика, а в младшем – горца. Куклы изготовила рука мастера, и даже Олег, избалованный телевидением и видео, смотрел внимательно, хотя и ожидал, что сейчас начнутся традиционные поиски невест и так далее.

Однако вместо этого на сцене разворачивались другие события. Старый князь пошел походом на неведомых чужаков, что разоряли окраинные земли. И вернулся разбитый, с остатками дружины, сам умирающий от ран. На заднем плане ловко и бесшумно менялись декорации, создавая ощущение смены пейзажей и вообще здорово оживляя происходящее.

Умирая, князь завещал своим детям, пришедшим проститься с отцом:

Приближается напасть!Чтоб вам, дети, не пропасть —Друг за друга стойте крепко,Не делите, братья, власть!

Но почти сразу после отцовской кончины старшие братья принялись затирать младшего. Старший с ним вообще знаться не хотел. Средний всячески обманывал в мелочах и в крупном. Младший не обращал внимания, вел себя по-прежнему дружелюбно, да еще и охранял границы княжества, пока старший бездельничал, а средний копил богатства. Зрители реагировали очень непосредственно, поддерживали младшего сочувственным гулом, а в адрес старших не скупились на сердитые реплики.

Вот как-то братья обедали. И вдруг прямо в их богатую горницу ворвался всадник – рыжий, как огонь, на большом коне. У всадника был отчетливо крючковатый нос, и в толпе заперешептывались: «Анлас, анлас…» И точно – братья заговорили:

Вот анлас пришел до нас.Что расскажет нам анлас?

Гусли сменили ритм – мелодия стала явно не славянской. Всадник, соскочив с коня, заговорил – и речь его тоже была иного стиля: без рифм, с частыми аллитерациями. Он жаловался братьям-князьям, что, пока пас он своих коней, неведомая злая сила разорила кочевье, и нашел он стариков-родителей сгоревшими в пламени, младшего брата-юнца – лежащим у пожарища с копьем в руках, умершего от ран, верных псов – порубленными, а молодую жену и новорожденную дочь унесла злая сила невесть куда.

Чем на пожарище,Чадном и горьком,Мертвых оплакивать,

Я снарядилсяВ дорогу дальнюю,В дело праведное.Злую ту силуВыследить,Месть отомстить клялся я,За погубленных родичейМертвым лечь,Иль вернуть любимую,Дочке не датьРабыней вырастиПод плетью вражеской.

Наши отцыСпины прикрылиВ битве яростнойДруг другу накрепко,Смерть отвелиДруг от друга оружием,Звались ониПобратимами до смерти.Жду я от васПо силам помощи!

Но оба старших брата принялись юлить, ловчить, отнекиваться, а потом прямо заявили, что они к отцову побратимству касательства не имеют, и пусть анлас сам со своими врагами разбирается, а от их земель любая опасность далеко – не по воздуху же враг прилетит?! Тогда вскочил младший:

Вижу, нету толку с них,

С этих лежебок двоих!Я пойду, анлас, с тобою —Ближних вызволять твоих!

И ускакал с анласом. А старшие только обрадовались:

Ускакал наш дурачок!Ну а мы-то тут при чем?!Будем жить оба-двое,И сыты, и пьяны…

На сцену упала тень. И женский истошный голос прокричал:

– Ой, спасайтесь! Данваны!

Занавес на время закрылся. Вокруг стояла напряженная тишина – ни звука, даже с ноги на ногу никто не переминался. Все ждали…

– Эх-хе-хе, вот как бывает, – печально заговорил старик, – среди лета снег выпадает; думаешь – беда далече, а она тебе – прыг на плечи!

На декорации был уже не красивый город, а дымящиеся руины, трупы и вереницы пленников, тянущиеся куда-то бесконечными цепями, жуткими в своем однообразии. На переднем плане старшие братья пытались спрятаться друг за друга, а на них надвигались несколько огромных фигур в до удивления похожих на данванские доспехах, с громоздким, устрашающим оружием в руках.