Воля под наркозом

– Вот именно. Без страха и упрека. Начисто лишенного сомнений, колебаний, чувств. Денег на это дело выделялось немерено. Свою роль сыграла угроза ядерной войны, концепция превентивного, опережающего то есть удара в случае войны. Теорией, естественно, не ограничивались. Эксперименты проводили, в основном, на людях. Кто-то из «подопытных» участвовал добровольно, другие и знать не знали, что… м-м-м… науке неоценимую помощь оказывают. А кто-то знал, да выбора у него не было. А потом все кончилось. Разоружение, новая стратегия, иная концепция. Исследования и эксперименты не прекратили, но тоже переориентировали. В мирное русло – разработка эффективных методов лечения психических недугов, реабилитационные мероприятия типа снятия нервно-психического напряжения и предупреждения стрессов и так далее.

– Но это же здорово? – Кому, как не мне, врачу, знать, что если бы люди меньше дергались по каждому поводу и немилосердно дергали при этом окружающих, здоровья у всех прибавилось бы на порядок.

– Конечно здорово. Но вот что любопытно, исследования при этом не только не рассекретили, а, напротив, запрятали еще дальше от лишних глаз и ушей. Существующие лаборатории закрыли, сотрудников уволили или перевели в другие отделы. А вскоре большинство из них были приняты на работу в неприметные маленькие и почему-то тщательно изолированные лаборатории при самых неожиданных организациях, например Комитет по делам просвещения маргинальных слоев населения. Или Научно-исследовательский институт по проблемам взаимоотношений Запада и Востока.

– А есть такие? – полюбопытствовал я.

– А кто их знает. Может, и есть. Конец этой сказки, как ты понимаешь, еще не написан. А так, собственно, все.

Чехов закурил очередную сигарету и замолчал, безмятежно разглядывая основательно запыленный плафон. Я тоже упрямо молчал, прекрасно понимая, что полковник желает поломаться и ожидает наводящих вопросов. Потянулись минуты. Чехов самым бессовестным образом развлекался непринужденным пусканием дымных колечек.

Глава 6

Первым не выдержал я. Что, если этот садист больше вообще ничего не скажет? С него станется. И я так и не узнаю, что же они там «накопали» с Миколой. А главное, зачем Чехову понадобилось, чтобы завтра я не ходил в клинику? Утром мне было все до лампочки. Но теперь, немного оклемавшись, я уже жалел о содеянном, так как отчетливо осознавал, чем эта мнимая болезнь может для меня обернуться. Я приструнил разыгравшееся было воображение. Хочешь не хочешь, а положение срочно надо было спасать.

– Кстати, – я взял бокал с яблочным соком, задумчиво заглянул в него, но ничего интересного там не нашел, – ты что-то говорил о каких-то делах. Что бегали сегодня с Колей, вкалывали…

– Да, пришлось потрудиться, – благодушно подтвердил полковник и выпустил несколько колечек дыма одно за другим.

– Чехов, – сказал я с укоризной, – кончай тянуть кота за хвост. Попади еще ко мне в руки. Клизмами замучаю.

– Шантажист чертов, – проворчал полковник, сдерживая смех. – Так уж и быть, слушай. Как и что, рассказывать не буду, только факты. Щас только еще треснем для поддержки духа.

– Что, старина, все так плохо? – посочувствовал я, принимая стопку с «освеженным» содержимым.

– Чтоб нам всегда! – не уточняя, что именно и в каких качествах, Чехов выпил. – Для поддержки твоего духа, бедолага.

Ударение он сделал на слове «твоего», а «бедолага» произнес вообще с таким душевным надрывом, что я поперхнулся отравой, в народе именуемой «водкой», и надолго закашлялся. Чехов поспешил на помощь и исключительно из лучших побуждений хорошенько врезал меж лопаток. Но немного перестарался. Я полетел вперед вместе со стулом и, не желая пошло угодить физиономией в тарелку с пельменями, уперся руками в скользящую поверхность стола.

– Тяжелая у тебя рука, – высказался я сдержанно, обозревая в прямом смысле собственноручно учиненный на столе погром.

Пока мы сообща вытирали пролитые жидкости и по мере возможности разделяли перемешанные закуски, я имел возможность отдышаться, а полковник – подготовить свое выступление. Кое-как восстановив порядок и чистоту, мы вернулись на свои места. Полковник в волнении закурил еще одну сигарету, тогда как первая, прикуренная ранее, дымилась в пепельнице.

– Значит, слушай. О девочке твоей, кроме того, что она Катя, по-прежнему почти ничего не известно. Но это пока. И кое-что все же имеется. Но буду по порядку. Когда ты завалился спать, я разыскал Колю Кругленького, дал ему ЦУ, а сам погнал к тебе на работу.

– Зачем? – удивился я.

– Ты же говорил, что вчера тебя встречали. Вот я и рассудил, что, ежели эта красотка по каким-то нам пока неизвестным причинам на тебя так здорово запала…

Я обиделся.

– А ты не допускаешь мысли, что девушка в меня просто влюбилась?