Воля под наркозом

А интерес ее к данной персоне был более чем повышенный. И возник он не вчера и даже не после того, как Колесов «уехал в отпуск», а гораздо раньше. Колесов был не просто сногсшибательный самец, а к тому же умница и джентльмен. Вот только ум его, кроме как профессиональные сферы, никаких других областей жизни не затрагивал. Иначе как могло получиться, что ее, Катю, Колесов упорно игнорировал?

Возможно, именно последнее обстоятельство, а вовсе не достоинства Колесова, способствовало тому, что Катя втайне сходила с ума по этому очаровательному шкафу с профессорскими мозгами.

В мужчинах Катя разбиралась и обращаться с ними умела. Положа руку на сердце следовало признать, что это был едва ли не единственный, по крайней мере самый ценный, Катин талант. Открылся он давно, Кате на тот момент еще и пятнадцати не стукнуло. Юный возраст для девушки помехой не был, потому что в пятнадцать она уже обладала всеми необходимыми округлостями, а также знаниями, которые почерпнула из соответствующих книг, журналов, девчоночьих сплетен и собственного небольшого опыта. Собственно, опыт ограничивался поцелуями, умелыми ласками зрелых мужчин – более юных поклонников девушка отшивала сразу же за полной ненадобностью – и искусными попытками приобщить ее к любовным утехам в полном объеме.

Катя до поры до времени ловко противостояла всем ухищрениям на этот счет. Но делала это так мастерски, что самолюбие жаждущих ее прекрасного тела сердцеедов не страдало, от себя девушка их не отталкивала, а, напротив, привязывала еще сильнее. Причиной же ее сопротивления настойчивым ласкам являлся отнюдь не страх потерять девственность или совершить что-то предосудительное. Просто Катя никак не могла решить, а надо ли ей все это и что, кроме сомнительного удовольствия, лично она, Катя, будет при этом иметь.

Решающим фактором, склонившим Катю к решению вступить во взрослую жизнь, явилась очередная дущераздирающая сцена дома, представшая перед ее глазами одним осенним вечером. В тот день мать, пахавшая на трех работах, чтобы хорошо кормить и прилично одевать подрастающую дочку, «свет в окошке», получила жалкую зарплату. А вечером, вместо того чтобы готовить ужин, сидела несколько часов кряду за столом, раскладывая купюры в тощие кучки и так и этак.

Катин отец болтался неизвестно где, помощи от него ждать не приходилось, а зима уже наступала на пятки и времени для раздумий не оставляла. «Ненаглядной кровинушке» же срочно требовались новые зимние сапожки, да и шапочку уже сменить пора было на что-то более новое, но потрепанные купюры от многократного перетасовывания за кухонным столом ни за что не желали увеличиваться ни в количестве, ни в достоинстве.

Вот тогда-то Катя, голодная и замерзшая, потому что холод на улице был поистине собачий, а пальто на тонкой подстежке удерживать тепло никак не желало, и приняла судьбоносное для себя, матери и, как впоследствии выяснилось, для многих важных людей решение. Забросив в угол модную сумку, набитую тетрадками, учебниками и косметикой, она подошла к столу, сгребла мятые «трешки» и «пятерки» в сторону, обняла мать за плечи и спокойно, даже с холодком, сказала:

– Оставь это бессмысленное занятие и давай, наконец, ужинать. Я нашла работу, так что все будет. Не волнуйся, школа не пострадает.

Мать со страхом взглянула на свою не по годам взрослую и рассудительную дочь, но спросить, что это за работа, не осмелилась. Главное, что учебу девочка забрасывать не намерена и с деньгами, может, полегче будет.

Легче с деньгами стало уже через неделю, когда Катя пришла домой поздно вечером в новой шубке и высоких теплых сапожках, выложила перед обалдевшей матерью аккуратно перетянутую резинкой тонкую стопку пятидесятирублевок и коротко пояснила:

– Аванс. Устала, спать пойду. Купи себе чего-нибудь.

Понимая, что какие-то объяснения все же желательно предоставить, Катя вскользь упомянула, что поет в дорогом ресторане, куда ее пристроил один из влиятельных знакомых, которого мать знала, слегка побаивалась и уважала.

С влиятельным знакомым Катя договорилась уже известным и, как оказалось, довольно приятным способом. А ресторан в качестве объяснений выбрала потому, что знала: мать не переступит порог подобного заведения ни за какие коврижки, поскольку будет ужасно стесняться. Сколько может заработать певица в ресторане, мать, всю жизнь вкалывающая инженером, ночным сторожем и еще бог знает кем, даже отдаленного представления не имела, поэтому навешать ей можно было все что угодно. Кроме того, данная «работа» давала Кате полное право хорошо одеваться – положение обязывало – и добираться в их подмосковную квартирку на машине, а не на электричке. А также время от времени вовсе не ночевать дома, а оставаться «у подруги, которая живет недалеко от ресторана, а было уже слишком поздно».