Волхвы

— И все, — беспристрастный взгляд Корнелиуса Беренберга говорил о том, что он не верил ни одному слову своего сына, но рядом в кресле для почетных гостей, потягивая бокал баварского пива прямо со знаменитого луга Терезы и закусывая баварскими колбасками сидел сам граф Воронцов-Дашков, церемониймейстер двора, действительный тайный советник, который ничего не отрицал, но и не подтверждал. Он просто улыбался, наслаждаясь моментом.

Для Ивана же ситуация напоминала поговорку: «По уса текло, а в рот не попало!». Он попытался проглотить слюну, и не смог.

Все же что происходило под Радомом для него сильно напоминала компьютерную игру-стрелялку, в которые он успел в свое время порядком наиграться. В момент вброса адреналина в мозг графа, у него будто открылось дополнительная опция. Вычислять того, кто собирается нажать на курок, он мог на мгновение раньше выстрела и наводил руку графа, как в виртуальном пространстве. Дело, в общем-то было за Гансом, который оказался ловким малым и успевал перезаряжать пистолеты. А с капитаном получилась вообще странная штука. Когда глаза графа и капитана встретились, капитан настолько был деморализован случившимся, что его действиями руководил животный страх, усиленный религиозным воспитанием. Проникнуть в его сознание и шепнуть «Брось саблю!» было делом одного мгновения. Как щелчок кнута. И все, капитан побежал.

Расспрашивать гостя Корнелиусу Беленбергу, было неудобно, да и к их делу, это не имело теперь отношение. Все закончилось благополучно, а значит надо платить по счетам, поэтому банкир перешел к главной части их встречи.

— Итак, уважаемый граф, на ваше имя, согласно нашей договоренности открыт счет. Деньги переведены также в Banca Monte dei Paschi di Siena в Сиену. Как вы и просили. Естественно счет накопительный, самый высокий процент. Вы можете получать любые необходимые Вам суммы в любом отделение нашего банка в Европе, а также у наших партнеров. Все как мы договаривались. Будут ли у Вас еще какие-то пожелания?

— Да, одно.

— Слушаю Вас.

— Могли бы вы открыть еще один накопительный счет.

— На чье имя?

— Иван Сазиков.

— На какую сумму?

— Ну пусть будет десять тысяч франков.

— Будет исполнено. Но мы не знаем, как выглядит указанный Вами господин.

— Не важно. Когда он придет, то назовет имя и кодовое слово. Вы отдадите ему все, что будет накоплено. Договорились?

— Ваше слово для меня закон, граф. Каким будет код?

— Запишите фразу, она будет звучать на русском языке. Он должен произнести ее точь-в — точь.

Корнелиус Беренберг взял лист бумаги.

— Записываю!

Иван шепнул графу слова из песни, которая играла у него в машине, когда он выходил из нее в последний раз.

Шаланды полные кефали, в Одессу Костя приводил!

И все биндюжники вставали, когда в пивную он входил…

Беренберг невозмутимо записал строчки из песни и повторил. Получилось довольно смешно. Граф оставил на листке свою подпись и написал сумму. 10 000, удостоверяя тем самым ее подлинностью.

— Когда ждать нашего нового вкладчика?

— Не знаю. Возможно, он вообще никогда не придет.

Глава 10

Граф прожил беспутную жизнь, тратя деньги направо и налево, не считая их никогда. Умер же через двадцать лет, в возрасте шестидесяти четырех лет в Петергофе по официальной версии от холеры, которую подхватил во время одной из увеселительных мероприятий, организованным им в честь императора. По неофициальной от разрыва сердца, застав свою жену, подарившую ему дочь и сына, в объятиях любовника. Его тело похоронили на кладбище Александро-Невской лавре. Уже через год его жена вышла замуж за своего любовника, парижского лекаря. Граф так и не смог узнать, о чем думает женщина, потому что Ивана среди тех, кто провожал графа в последний путь, уже не было.

Еще в Польше, испугав капитана, он понял, что может спокойно переходить в сознание от одного человека к другому. Может пользоваться телами людей, как пересадочными станциям, иногда даже не входя с ними в контакт. Все еще уверенный в том, что ключ к его свободе находится в наличнике, он перебрался поближе к нему и начал ждать.

Старую деревянную раму долго хранили на конюшне, затем молодой граф продал усадьбу помещику, владельцу Казанской железной дороги. Новый хозяин не оценил мастерство резчика и приказал избавиться от нее, как от ненужного хлама.