Волки

Маркиза не выдержала. Со сдавленным рычанием, больше похожим на бессильный стон, она соскользнула с укрытого шкурами ложа и ухватила с полки боевой кнут. Три острых стальных жала, искусно вплетённые на кончике кожаной плети, с воющим визгом распороли воздух залы. И до тех пор они хлестали зеленокожую служанку, пока от той не остались лишь трепещущие лохмотья иссечённой плоти да дымящийся бесформенный кусок мяса в расплывающейся по плитам огненной лужице.

Бич не надсмотрщика, но воина отлетел в сторону. С колотящимся сердцем маркиза отвернулась к узкому, больше напоминающему бойницу окну, уже досадуя на себя за вспышку. Потому она не видела, как непостижимым для уроженцев других мест образом останки зеленокожей уродки воспарили хмурой дымкой, соединились вместе и обрели вновь форму. Миг-другой, и из небытия шагнула вновь целая и невредимая служанка.

— Сколько раз тебе говорить, Ферма — чтобы передник и платье всегда были чистыми, а в дверь прежде чем войти, надо стучаться!

Пошатнувшаяся и ещё кривящаяся от отголосков растерзавшей её боли гоблинша украдкой почесала себя ниже спины. Опять блохи завелись, что ли? Покосилась пылающим глазом на замызганное платье — ну и что с того, что только что вымыла им пол?

— Моя есть виновата, госпожа, — она привычно понурила ушастую голову, ожидая дальнейших распоряжений или наказаний.

Оборачиваясь, маркиза с болью провела взглядом по стенам. Каждый камень, каждая вещица здесь помнили древний и благородный род Митриллион. И как же горько осознавать, что ещё немного — и барон Рей Альт так или иначе завладеет здесь всем. И вот этим гобеленом, на котором словно живой ещё прадед схлестнулся в поединке с крылатым предводителем светлого небесного воинства. Хоть и погибли тогда оба, но чести древнего рода демонов ворчливый старикан тогда не посрамил.

Или вон той статуей бабки — настолько мерзкой и отвратной, что стоило летом вынести её в поле, как все сорняки разом засыхали. Но что характерно, нужные растения от того лишь пуще прежнего пускались в рост. Цены ведь нет ей, ибо каждый год, а то и дважды, пыхтящие от натуги подданные обносят статуей поля и сады, старательно следя, чтобы горящий злобой взор обвёл каждый уголок. Ишь, как глазами раскосыми зыркает, словно в своё время не налютовалась вволю. Злющая была бабуля, прямо тебе ангел небесный — тьфу, всё-таки негоже поминать старушку сравнением с этакой поганью.

И что же делать? Когда исчерпаны все силы, когда почти уже изнемогли они в неравной борьбе, а враг совсем готов празновать победу? Неужели придётся… что там неужели, маркиза Рейя Митриллион додумать не успела.

Снаружи загрохотали грубые сапожищи — да с такою силою, что на полке запрыгал небъющийся узорчастый кувшин, который кто-то из предков добыл в захваченном замке тогдашних соседей. Да уж, с тех пор никогда ещё род не оказывался в столь плачевном положении.

— Вашмилость! — десятник легонько, по его мнению, толкнул плечом дверь. Однако та едва не вылетела — с такой силою хлопнула о стену. Да и гоблинская служанка отлетела на пару шагов и теперь сидела в углу с округлившимися с испугу глазами.

В просторной зале сразу как-то потемнело и стало даже тесновато. Десятник бочком протиснулся в дверь и для начала внушительно кашлянул. Маркизу чуть не снесло маленьким ураганом, а бедную Ферму на полу и вовсе закружило волчком. Вот же ж орясина — силы немеряно, зато с соображением, как бы то помягче сказать, туговато.

— Вашмилость — комер с солдатами сверху идут. При них ведьма с горы. И вроде как их всех в плен какой-то чужак взял, — плечистый верзила эдак озадаченно дёрнул хвостом и на всякий случай предложил скликать ополчение.

— Нет, и какими же идиотами мне приходится руководить! — маркиза едва не задохнулась от взмущения.

Что да, то да — соображаловом простолюдины и солдаты столь заметно уступали благородному сословию демонов, что иной раз просто отчаяние брало. Ну как тут можно вести дела, когда тупоголовые верзилы старательно делают ангел-знает что?

— Одиночка не в состоянии взять замок — ну, разве что пришёл бы сам Тёмный Повелитель, — назидательно произнесла маркиза и безнадёжно махнула рукой.

Несколько фраз — и обрадованные ясно поставленной задачей слуги и солдаты побежали исполнять. Ну да, исполнительности у них в достатке, ещё бы хоть каплю соображения впридачу.

Уже снаружи десятник сдвинул на покатый лоб шлем и откровенно почесал в затылке. Закрыть ворота, поднять мост? Что ж, дело знакомое и напрочь привычное. Удвоить караулы… что там ещё было?

— Слышь, Ферма — а что такое "смотреть в оба"?

Зеленокожая гоблинша, которая всю ночь не слезала с здоровенного как бык десятника, а потому наутро едва волочила ноги, сладко облизнулась.

— Ну, вроде как смотреть двумя глазами, а не одним?