========== Пролог: Денница. ==========

Тишина звенела эхом от громогласного свержения прекраснейшего из ангелов.

Темнота яркая, как - ослепляющее пламя гнева всемогущего Демиурга.

Пещера промозглая, как - приятный и нежный бриз в освещённом ласковым солнцем просторном Эдеме.

Лёд - сухой и холодный, как сердце самого Творца.

Люцифер внимательным взглядом рассматривает пещеру на протяжении тысячелетий. Конечно, он запомнил каждый сталактит, каждую щель, каждый камешек. Если бы вдруг пространство поменялось, Люцифер по памяти смог бы произвести, что и как было до этого. Он бы мог видеть её всю, если бы не тот факт, что можно лишь дышать, шевелить губами или моргать. Полностью вмёрзший в огромный кусок льда, Люцифер мог смотреть только на потолок и слушать звон капели.

Ангел не чувствовал ни рук, ни ног. Сходя с ума от одиночества, он вообще начинал думать, что потерял тело и сам по себе являлся куском замёрзшей воды. Вкрадчивый голос Вельзевула отрезвлял его.

— Если ты лёд, то почему ты дышишь и говоришь со мной, Люцифер? — тихо спрашивал демон и подносил к губам падшего ладони с талой водой.

Ангел жадно пил, чувствовал, как сухость изо рта уходит, и вновь можно говорить. С Вельзевулом сложно спорить. Он удивительно рассудительный собеседник, знающий, вероятно, ответы на все загадки и ребусы. Может, это он и создал библиотеки? Наговаривал писцам, а они и рады поглощать ничем не подтверждённое знание.

Люциферу было трудно объяснить, почему Вельзевул остался верным ему. Множество ангелов было сброшено с неба, и только Вельзевул остался подле Люцифера до конца. Почему? Денница не раз задавал себе этот вопрос и всматривался в холодные голубые глаза Вельзевула. Кстати, он никогда не замечал, чтобы в облике демона был хотя бы один изъян. Педантичность Вельзевула доходила до крайности, поэтому внешность его смотрелась вылизанной.

Люцифер всматривался в своего советника и порой думал, что его кожа по цвету очень схожа с этим мёртвым льдом. Аккуратно уложенные светлые волосы прибавляли облику мертвенности, хотя сам Вельзевул называл это аристократичностью. Когда приходило время поить Люцифера, он снимал с рук белые перчатки, и Денница видел удивительно аккуратные, но сухие и шершавые ладони.

Лилит, первой жене Адама, соблазнённой Люцифером, было плевать на своего ухажёра. Она наслаждалась свободой, как и все остальные. Все демоны почему-то разом решили забыть о существовании Люцифера, как о чём-то ужасном и уже, слава Творцу, прошедшем.

«Я привёл их к свободе, и вот, как они мне отплатили», — с досадой думал Денница, скованный ледяной субстанцией, которая будто обладала жизнью. Конечно, лёд имел свойство таять, но стоило малой части превратиться в воду, как на её место вставала новая. И количества льда не становилось меньше. Отбывая свой срок, Люцифер пробовал разговаривать с ним. Конечно, никто ему не отвечал. Но какое-то странное эхо из месива голосов до Денницы всё же доходило. Ангел предпочитал думать, что это — отголоски восьми кругов Ада, находящихся у него над головой.

«Веселятся, трахаются, пьют шампанское… Куски дерьма», — злился падший ангел, и на него накатывал гнев, который не приносил ничего, кроме душевной усталости. Лёд не разбивался, ругаться было не на кого. Выливать ненависть на Вельзевула Люцифер себе не позволял, поскольку слишком им дорожил.

«Если я обижу Веля, то останусь совсем один».

Люцифер отказывался верить, что отныне он всеми забыт. Ангел упрямо смотрел вверх, будто ожидал, что верхушка пещеры разверзнется, появится яркий свет, и с ним заговорит сам Творец. Не скажет об освобождении, но хотя бы даст шанс объясниться. Но с каждым веком Люцифер всё больше убеждался в своей наивности и глупости.

Отношения с Демиургом у Люцифера всегда были странными. Денница был его фаворитом. Только ему удалось испытать то, что называют благодатью: сладостное чувство, похожее на оргазм. Люцифер мог лежать в уединённом месте на траве и чувствовать, как его с головы до ног пронизывает дух Творца, как ему тепло и замечательно. Хотелось смеяться и плакать от счастья.

Но Демиург жесток в той же мере, в которой — щедр и милостив. Люцифер никогда не понимал, как можно считать его добрым. В особенности он был шокирован, когда услышал о Заветах. Смеялся над Новым. Сожалел о Ветхом.

— Сколько ещё нужно жертв, чтобы эти глупцы поняли, в каком дерьме находятся? — негодовал Денница, высматривая ответ в лице Вельзевула.

— Я бы назвал это стокгольмским синдромом, но он появится ещё очень нескоро, — сдержанно ответил «холодный принц», как его про себя называл Люцифер.